Главная | Содержание | Глава 14

Текст главы набирал SSS Сергей@mail.ru
Текст восстановлен до авторского.
-01- — скан стр.
01 — сноска
001 — правка
Глава 15 (сканы)
??.??.19??
11.08.1983 (правка автора)
Отход от города Белый
Июль 1942 года

-01- К вечеру мы получили официальный приказ оставить свои позиции. Пулемётные окопы быстро опустели, хода сообщения остались позади. Было ещё светло, когда мы пригнувшись к земле вышли на поверхность земли, спустились в овраг и пошли в сторону дороги, которая уходила от города Белого 001 в тыл, в сторону д. Пушкари. Впереди на дороге в ночной темноте 002 шли солдаты соседней дивизии 01.
Станковые пулемёты перед выходом обычно разбирают. Щит, ствол и станину солдаты несут отдельно. Станина, — самая тяжелая часть пулемёта. Её заваливают на спину солдату и он, пошатываясь, шагает с ней тяжело переставляя ноги. Станина «Максима» имеет довольно ходкие и прочные колёса. На колёсах станину можно легко вести по земле. Но по старой привычке солдат почему-то заставляют её таскать на спине. Солдаты, между прочим, против этого ничего не имели.
Думаю, когда солдат идёт по болоту или под ногами у него булыжник мостовой, пни, кочки, поваленные деревья 003, то катить станину на катках неудобно. В таких местах солдат надевает её на себя. А зачем спрашивается по ровной дороге тащить тяжелую станину на себе? Так делали только в мирное время. Берегли матерьальную часть и тренировали солдат на выносливость. На войне в этом не было смысла. Я подал команду снять станину со спины и катить её на катках. Нужно беречь солдатские силы и спины 004. Никто не знает, сколько ещё осталось идти.
Тяжело ступая, пулемётная рота растянулась по дороге. Солдаты идут молча, шагают медленно и неторопливо. Дорога незаметно начинает подниматься в гору. Обгоняя пулемётчиков налегке, уходят вперёд стрелковые роты.
— Эй дорогу! — слышится позади.
Солдаты нехотя сходят на обочину дороги, а по дороге 005 лошади волокут сорокапятку. Все устремились вперёд, в темноту, спешат и торопятся, обгоняют друг друга. Кто ушёл вперёд, кто отстал, не имеет значения.
При получении приказа на отход, я договорился с полком, что по дороге пулемётную роту пополнят боеприпасами и продуктами питания. Действительно, представитель полка встретил нас в темноте на дороге, когда мы подошли к какому-то сараю. Он попросил меня пройти к командиру полка, в блиндаж в овраге. Вокруг повсюду шныряли солдаты, они грузили обоз.
Командир полка, майор, показал мне на карте 02 место на дороге.
— Вот здесь займёшь оборону, у подножья безымянной высоты. Ты должен оседлать дорогу, которая проходит в этом 006 самом узком -02- месте. 007
Я посмотрел на карту и спросил:
— Кто справа и слева меня?
— Место, где ты будешь стоять, узкое. Кроме пулемётной роты там не будет никого. Справа от тебя болото. Слева крутой скат высоты, за болотом ничейная полоса. А дальше оборону занимаем мы. Телефонную связь дать не могу, связь будешь держать посыльными.
Я понял сразу, что моей пулемётной ротой затыкают шоссе, что идёт на Пушкари 03.
— Вы хотите поставить меня в качестве заслона и я должен буду пулемётами отбиваться от немецких танков.
— Вы же знаете! Немцы без танков по дороге не пойдут.
— Пулемётами против танков, простите, не воюют.
— Оседлать дорогу я не боюсь. А держать её без пушек я не буду.
После недолгого препирательства майор 008 велел отдать в моё распоряжение пушку сорокапятку.
— Из артиллерии у меня в полку больше нет ничего.
— Ну положим, — сказал я, — я видел в полку две 76-ти миллиметровые пушки.
Майор помолчал и сказал, — Они не мои!

Когда весь полк окончательно снялся и в темноте отошёл за болото, когда мимо нас по дороге прошла последняя стрелковая рота, прикрывавшая общий отход, я вывел своих солдат на указанное место и занял позицию.
Вскоре из тыла, со стороны леса из-за болота затарахтела повозка и за повозкой следом прикатила сорокапятка. Пушку отцепили от передка, положили на дорогу ящик со снарядами, а повозку и передок сразу угнали в тыл. Чувствовалось, что пушку оставили на уничтожение. Ко мне подошёл командир огневого взвода, такой же лейтенант, молодой и белобрысый, как я.
— Здравствуй!
— Здорово!
— Ну, как договоримся? — сказал он мне.
— Без выстрела по танку живым от сюда не уйдёшь! Предупреди своих солдат! Кто хоть шаг без моего разрешения сделает, лично из пулемёта расстреляю! Пока пушка цела, вы будете стоять на перешейке!
— А если её разобьёт? — спросил лейтенант артиллерист.
— Разобьёт? Если разобьёт, — вы свободны! Но учтите! Без выстрела по танку ни шагу назад! Это говорю я вам твёрдо! Потому что знаю вашего брата артиллеристов. В этот раз вы просто так не уйдёте!
— Ладно согласен! — ответил лейтенант артиллерист и обратился к своим солдатам, — Все слышали?
-03- Пушку поставили слева от дороги в кювет. Нарубили кустарнику и прикрыли её со стороны дороги.
Я решил один пулемёт поставить назад. Прикрыть дорогу с тыла. Со стороны высоты у меня на фланге никого не было. Немцы могли обойти высоту, зайти нам в тыл и неожиданно появиться сзади на дороге. Я подозвал к себе младшего лейтенанта Пискун и отдал ему боевой приказ занять оборону сзади роты в трёхстах метрах, на дороге.
— Чтобы не было ошибки, — сказал я ему, — в темноте отсчитаешь расстояние шагами. Отсчитай триста шагов и на обочине справа рой немедленно пулемётный окоп. Окоп рыть в полный профиль. Готовность к утру! Пулемёт сразу поставить к бою. Охранять будешь дорогу и скат высоты. С тыла к роте никто не должен подойти! Ты и солдаты отвечаете мне головой за это! У вас лёгкое задание. Основной удар немцев будет здесь. Вы во время немецкой атаки останетесь в тылу и будете наблюдать за нами. Тебе всё ясно?
— Ночью все до одного будете нести дежурство у пулемёта и патрулировать! Спать будете потом, когда рассветёт. На ночь двух солдат поставишь патрулями. Они будут ходить взад и вперёд между ротой и твоим взводом.
— Вопросы есть ко мне?
— Нет!
— Выполняй!
Младший лейтенант забрал своих солдат, один пулемёт и ушёл отсчитывать шаги в темноту по дороге.
Серое утро пришло незаметно. Солдаты всю ночь работали, я был всё время на ногах, и поэтому утро показалось мне почему-то невзрачным, бесцветным и серым. Если накануне с вечера и всю ночь по дороге двигались люди, тарахтели повозки, то теперь вся местность вокруг опустела и вымерла. Зловещая, не привычная тишина навалилась, как ожидание. Кругом тихо, ни выстрела!
Слабый ветер едва шевелит листвой. У самой дороги залитое водой болото и по краю деревья и кусты. Повсюду из воды торчат тонкие стволы берёзок. Медленно движется туман над водой. Серое небо постепенно озаряется голубыми прогалками между облаков.
Поднимается солнце. На листьях деревьев сверкают капли росы. Смотришь на всё это, и как будто войны вовсе не было.
— Товарищ лейтенант! Погодка нынче благодать! На целый день будет лётная!
— Обрадовал, — отвечаю я солдату.
— Если бы ветер и тучи и дождичек сверху пошёл, немецкие пикировщики сидели бы на аэродроме! А тут светит солнце. Днём будет жара. Тут в обе стороны смотри, откуда они появятся или вынырнут.
-04- — Ребята во взводе сзади наверно сняли сапоги, валяются на траве, сушат портянки! У них что! Работы мало! Всего один окоп. А тут четыре пулемёта. Для каждого позиция и щели, для личного состава. Плоты сбивай и вяжи! Перекурить нет времени! — ворчали солдаты.
Я не стал одёргивать их. Люди работают как следует. А что ворчат, значит, есть такая потребность. Чувствуют тревогу! Ждут подхода немцев! Есть такие люди. Делают вид, что не довольны, а сами стараются лучше других 009.
Через некоторое время я решил сходить и посмотреть, как расположился младший лейтенант со своими солдатами. Нужно будет предупредить их, чтоб из окопа не вылезали. Немцы могут появиться неожиданно.
Но от этой мысли меня отвлекли солдаты, которые вязали плоты. Я забыл сходить в пулемётный взвод и предупредить младшего лейтенанта.
В самом узком месте на дороге, где мы стояли, был крутой бугор и в нём насквозь была прорыта артамбразура в сторону к Белому. Пушку туда артиллерист лейтенант не захотел ставить. Я приказал 010 из подкопа вынуть сухие бревна и скобы и строить плоты. 011 Плоты я решил построить на всякий случай, для отправки через болото раненых и пулемётов на случай отхода роты от высоты. Плоты я велел строить узкие, чтобы их легче было толкать в воде. Солдаты предложили носы у плотов сделать заострёнными набором брёвен.
— В середине положим длинное бревно, а с боков короче и короче.
Я согласился. На плоты можно поставить пулемёты, зайти в воду и вести огонь прямо с воды.
Петя как всегда выступил невпопад. Он предложил все пулемёты кроме одного заранее отправить на тот берег.
— Так будет свободней совершать манёвр!
— Знаешь, что Петр Иваныч! Строчи свои донесения и помалкивай! Ты с пулемётами уйдёшь через болото туда, а мы будем с одним пулемётом отбиваться от немцев. И как будут чувствовать себя солдаты, которые останутся здесь? Что-то у тебя военная тактика с делом не вяжется!
С утра я послал в болото двух солдат. Они взяли шесты и ушли мерить дно и глубину воды до противоположного берега.
— Не очень топко? — спросил я, когда они вернулись, вылезли на дорогу, и с них текла ручьями вода.
— Нет! Товарищ лейтенант! Ногами можно двигать. Дно не топкое. Вода на всём пути по пояс.
Работа по подготовке огневых позиций подходила к концу.
-05- Одни ещё возились с плотами, другие устанавливали пулемёты на закрытых позициях. Вот когда выучка, полученная на мельнице и в обороне на берегу Обши под Белым, пригодилась здесь. Солдаты понимали, что стрельба из-за бугра даёт большие преимущества.
Скажем, я подаю команду открыть огонь по пехоте и танкам противника, которые появились на дороге. Они не раздумывая, без страха и колебаний нажимают на гашетки. Солдатам при стрельбе нечего бояться. Для наблюдения за дорогой на гребень высоты я поставил стереотрубу.
В поле зрения каждого пулемётчика были набиты прицельные колышки. По ним пулемётчик устанавливал направление стрельбы, не видя противника. Я смотрел в стереотрубу, подавал команды, солдаты по колышкам выставляли направление. Возвышение выставляли поворотом маховичка по лимбу вертикальной наводки. При контрольном обстреле трассирующими дороги уточнили пристрелку.
Когда начинаётся бой, у пулемётчика мурашки ползут по спине. Как оно выйдет? Кто кого пересилит в первый момент? Всё нужно заранее пристрелять и проверить. К встрече немцев всё было готово.
Пехота немцев нам не страшна. Мы сидим за обратным скатом. Немцы тоже не оловянные солдатики. У них под мундиром надеты тоже исподние штаны. Вопрос только в том, кто первый в них наложит.

Политрук Соков Петр Иваныч сидел под бугром у самой воды. Я поручил ему руководить постройкой плотов. Он торопит солдат и подаёт им команды.
— Семёнов! Ты чего копаешься? Слышал приказ командира роты?
Солдаты понимали, что немец может подойти каждую минуту. Они и без того торопились. Но политрук своё понимание тоже хотел в работу внести. Я специально выделил ему людей для этой работы.
Нужно было выбить брёвна из ДЗОТа прорытого насквозь в высоте. Распилить их по размеру и сбить скобами плоты. Я занимался пулемётами, а политрук — плотами. Петя первый раз был занят ответственным делом. Обстановка сложилась так, что уйти в тыл он не мог. Некуда было идти.
Раньше он частенько уходил в полковые тылы, пропадал там целыми днями, ссылаясь, что занимался политработой. Дивизия больше не существовала. Тылы полков и дивизии били отрезаны. Петру Иванычу идти было некуда. Не пойдёт же он в чужой полк. Там ему могут дать задание пойти в разведку или сунуть ещё куда. Лучше держаться за свою роту. Да он и толком не знал, где собственно находиться этот полк.
Политрук сдвинул каску на затылок, так было лучше видать работающих у плотов солдат. Он глядел на солдат, и по его лицу было видно, что он переживал и решал неразрешимый вопрос, что будет с ними, когда сюда подойдут -06- немецкие танки.
Я почему-то был спокоен. На танках или без танков придётся встретиться с немцами, я их перевидал во всяких видах. Увернуться от верной гибели я со своими людьми всегда сумею, если ничего не смогу противопоставить немцам.
Было жарко и душно. Солнце стояло над головой. Ветра почти не было. Политрук выглядывал из-под каски вспотевший и разомлевший. Он никогда не снимал свою каску. На солнце она нагревалась и ему, естественно, в ней было не по себе. Он даже ночью, когда ложился спать, оставлял её на голове. Он был уверен, что она защитит его от шального осколка и пули. Некоторые солдаты тоже носили каски, некоторые ходили без них.
Политрук говорил, — Дуракам закон не писан, пусть подставляют головы под пули!
Из-под зеленоватой полусферы каски выглядывало такое же круглое встревоженное лицо политрука. Он знал, что посадили их сюда не просто городить плоты и от безделья греться на солнышке и не для того, чтобы прикрыть пустое место между двумя полками, а заткнули в самое узкое место на дороге, где их ждёт верная гибель без всякого сопротивления.
Пройдут часы, настанет решающий момент, подойдут немцы и сотрут их в порошок вместе с землёй. Сюда их бросили на истребление. Он знал, что сегодня или завтра на дороге появятся немецкие танки в сопровождении эскадрильи пикировщиков. Это уже было много раз, и он видел их наяву. Он торопил солдат с плотами, а сам обдумывал, как они встретятся здесь с немцами.
Соков надеялся, что плоты помогут быстро и вовремя смыться. Вот только лейтенант боится без приказа покидать самовольно рубеж. Ушли бы и всё. А там ищи. Можно податься в штаб армии. Вот мы мол пришли, — ищем своих!
Но была надежда. Раз лейтенант приказал строить плоты, значит он давно решился на отступление. Не погибать же им просто так здесь одним. Конечно, всё зависит от него. Он здесь командир и старший начальник. Артиллерист и тот у него в подчинении.
Лейтенант в последнее время замкнулся и больше молчал. Когда он Соков спросил его о подходе немцев, лейтенант, не задумываясь, сказал:
— Немцы пойдут здесь! Больше им идти негде!
— Ты Петя заранее не трусь. Делай всё, что требуется роте. Как будет дальше, посмотрим, сказал слепой. Решать будем по обстановке. Всё что нужно в роте готово. Так что ты Петя сиди и немцев жди. Первое, что они сделают, это врежут нам как следует. Это и беспокоило политрука.
Немцев впереди на дороге не было видно, но тревога не унималась у него на душе. Неизвестность хуже всего. Она угнетала и убивала живого человека. Он посмотрел вверх на гребень бугра, лейтенант и старшина Фомичев командир пулемётного взвода ползали около пулемётов. Они были заняты нужным и серьёзным делом, и через эту занятость нельзя было определить -07- насколько, в какой степени эти люди переживают и волнуются.
Этот небольшой клочок земли, торчащий бугром на дороге, может стать их последним рубежом. Петя сосредоточенно думал и не находил 012 ответа. Вон глубокий след от его сапога на мягком грунте у самой воды. Вот собственно и всё, что может остаться от него на этом свете.
А крутом, по-прежнему, всё было тихо и спокойно, если не считать раскатистое и надрывное кваканье лягушек в болоте. Весной они особенно голосистые.
Напряжённая тишина действовала на солдат, они почему-то торопились 013. Я отрывался от пулемётов, смотрел на них и даже «рычал». Как я мог их успокоить?
В это время по дороге из тыла, из чужого полка пришли два связных солдата. Они передали мне новый приказ командира полка разведать господствующую высоту, что находилась от дороги слева. Я должен был поставить там два пулемёта и не допустить немцев на высоту.
Склон высоты резко поднимался от дороги и круто уходил вверх. До вершины высоты от подножья, где проходила дорога, было не менее километра. Высота господствовала кругом. С её вершины, по-видимому, просматривалась вся округа 014. Я взял бумажку, написанную от руки, в ней говорилось: «Если высота не занята противником, командир пулемётной роты должен занять её и окопаться на ней». Теперь половина роты пойдёт на высоту.
— Сам пойдёт или меня оставит здесь? — прикидывал Петр Иваныч, поглядывая на лейтенанта.
Я сидел поодаль и разговаривал со связным.
— Готовь один пулемёт! — крикнул я старшине Фомичеву.
— Ну вот что Петя! На высоту пойдём вдвоём 015! Тебе нужно будет знать, что там и как! Может так случиться, что я выйду из строя. Проверь, чтобы солдаты лишнего с собой ничего не брали. Пойдём налегке.
Я снова вернулся к связным из полка и велел им топать обратно 016. Один из пришедших принёс хлеб и махорку. У него забрали мешок и стали делить продукты на роту. На войне с делёжкой харчей никогда не откладывают. Всё что получают, немедленно делят и раздают. Хлеб и махорка не пули, с хлебом можно и опоздать.
— Передай командиру полка, что я и политрук с одним пулемётом через час будем на высоте. А теперь можно топать обратно!
Связные забрали брошенные пустые мешки и вскоре исчезли за поворотом дороги.
Я поднялся на бугор, ещё раз оглядел стоявшие там пулемёты, спустился к дороге и сказал:
— Фомичев, время истекло! Нам нужно идти! Ты остаёшься здесь и обороняешь позиции. Без моего личного приказа, не отходить!
Пулемётчики подняли разобранный на три части станковый пулемёт и понесли его вслед за нами.
-08- Небольшая группа людей стала медленно подниматься на высоту. Я сказал Петру Иванычу:
— Ты не отставай! Иди рядом и не очень бойся. На высоте нет никого. Я её с утра оглядел в бинокль. Пойдём двумя группами, чтобы при обстреле не накрыло всех сразу.
— Ты вообще в военном деле чего-нибудь соображаешь?

Мы шли двумя группами, пригнувшись и осматриваясь по сторонам.
— Пусть думают, что мы идём с тобой впереди и ничего не боимся! Для солдата важно такое понимание. Земля на высоте была не пахана, трава и мелкий кустарник росли вольно в высоту 017.
— Как мог политрук идти в каске в такую жару, — думал я, вытирая пилоткой вспотевшее лицо и переносицу.
Пулемётчики то катили, то подхватывали на руки станину, перетаскивая её через кочки и ямы. Постепенно 018, с подъёмом на высоту, вокруг открывалась далёкая панорама 019. Я осмотрелся кругом. Горизонт отодвинулся ещё дальше. Видны были леса и поля и уходящая в Белый дорога.
Мы прошли метров триста, я подал команду сделать привал. Я считал, что солдаты тяжело нагружены, им нужно было дать отдышаться, а мне оглядеться кругом. Здесь среди стебельков и солнечных бликов ползали жучки, паучки и стрекотали кузнечики. Было жарко и знойно от солнца и от ходьбы.
Я встал на колени, поднёс к глазам полевой бинокль и стал водить, рассматривая дорогу. Вдруг мой взгляд остановился. Все сразу 020 увидели напряжение на моем лице.
— Танки! — сказал я в полголоса, как бы боясь, что меня немцы услышат. Я махнул рукой в ту сторону, где на косогор поднималась дорога. Все, кто лежал и сидел на земле, сразу вскочили, 021 вытянули шеи и, прищурив глаза, стали 022 смотреть на дорогу.
Из низины, в которой раскинулся город Белый, на дорогу выползали темные очертания коробок.
Я оторвал от глаз бинокль, обвёл взглядом своих солдат, как бы проверяя, все ли они на места, и снова припал к окулярам. Все смотрели на меня и ждали, что я скажу.
— Надо возвращаться! — сказал я.
И все с облегчением вздохнули и сразу заторопились.
— Без паники и суеты! — рыкнул я.
— Не бежать! Отходить спокойно!
Пулемётчиков не удержать. Они ещё ниже склонились к земле и стали спускаться с высоты к дороге. Солдаты народ энергичный, если почуют беду!
-09- Пулемётчики и артиллеристы, оставшиеся на дороге, танки не видели. Но потому как мы быстро повернули обратно и поспешили вниз, сразу забегали.
— К бою! — крикнул я, 023 на подходе к дороге.
— Немецкие танки и пехота 024 идут на нас по дороге!
Солдаты врассыпную кинулись занимать свои места согласно боевому расчёту. Пулемётчики знали, что они должны делать и как вести себя по команде «К бою!». Наводчик за пулемётом. Его помощник у ленты с коробками. Подносчик патрон 025 ниже наготове. И не дай бог, что кто-то из них прозевает 026 и сделает не так этого требует бой. У пулемётчиков отработано 027 дело. Мы тоже отступали и отходили. Но я всегда считал главным для себя сохранить людей, не потерять их без пользы делу. Наступала решительная минута, и я в такие минуты был зол и решительно собран. Воля заставляла мгновенно работать меня. 028

Отсюда с бугра танков противника ещё не были видно. Они ползли сейчас где-то там на подходе к перевалу.
Артиллерист лейтенант посадил своих солдат под бугор, подбежал к сорокапятке, зарядил её бронебойным, откинул часть кустов, которые закрывали 029 щит и стал крутить ручки.
У орудия он остался один 030. Солдаты артиллеристы сидели возле Сокова.
— Вынь наган! — крикнул я Сокову. И стреляй каждого, кто без моей команды шагнёт к болоту!
Политрук расстегнул кобур, но доставать наган 031 не решился.
Мне было важно, чтобы в самый страшный и 032 напряжённый момент не появилась паника. Пусть у каждого трясутся поджилки. У меня у самого на душе не спокойно. Мне нужно, чтобы ни один человек не побежал. Петр Иваныч смотрел на меня. У него на лице было написано:
— Что же ты хочешь делать? Стаять против танков? Такого ещё не бывало!
— Почему револьвер у тебя не в руке. Отвечаешь головой, если хоть один солдат сунется в болото!
После моего окрика все прильнули к земле. 033 Через несколько минут трясучка прошла. Солдаты успокоились. Волнуйся, не волнуйся! Приказано сидеть! Всё равно никуда не 034 денешься. А я в такие минуты почему-то был зол.
Теперь у солдат появились желание взглянуть на немецкую танковую колону, которая громыхая шла по дороге и с каждой минутой приближалась 035. Нужно было выяснить, насколько она страшна и опасна.
— Не высовываться! — крикнул я и припал к стереотрубе.
Солдаты хотели сами окинуть одним глазом и оценить обстановку, посмотреть на ползущие танки, а их окриком прижали к земле.
-10- Лежать за обратным скатом и перед собой ничего не видеть, 036 даже непривычно. В пехоте обычно, чуть шевельнулся немец, все высунули 037 головы, глазеют на него, чего он там собирается делать. А тут танки идут и взглянуть не дают. Может он ползёт как раз на тебя. Может нужно чуть подвинуться в сторону, чтобы гусеница мимо прошла. А командир роты орёт, — «Не высовывайся!». Ну и дяла! Лежи как бревно 038. Слушай, поворачивай, нажимай и ничего не видь! Я рыкнул ещё раз на солдат, и они прилипли к своим местам.
Вот из-за края дороги показался задранный кверху ствол танковой пушки, затем чёрная башня, гусеницы и плоское дно. Вот он, первый танк на дороге во всей своей громаде 039. Он качнулся разом вперёд и вывалился на дорогу. Следом за ним появились ещё. Я стал считать их по порядку. Слева и справа по обочине дороги шла немецкая пехота с автоматами и винтовками наперевес. Они, как и политрук Соков, были все в железных касках.
— Это хорошо! — подумал я. Ни одного в пилотке. На всех стальные шлемы. Народ трусоватый. Храбрецов не видать. Рукава закручены. В зубах сигареты. Это они от страха. Так, для внешнего вида. 040 Френчи нараспашку, а шаг торопливый, мелкий и неуверенный. В стереотрубу всё хорошо видно, даже их пыльные лица.
Давайте поближе соколики на эту линию, сюда. Сейчас мы вам всыпим! Четыре пулемёта. Тысяча выстрелов в минуту. Интересно как вы 041 будете метаться по земле. У нас всё точно пристреляно.
042 Уйти от встречи с танками, бросить пулемёты на плоты, это нам одна минута. А там ищи нас в кустах. Всё болото заросло белыми березками. Но мы вам сначала всыпим свинца.
Я достаточно воевал. Был не раз в кровавых переделках. Появление танков и немецкой пехоты на меня ни сколько не подействовало, как это было раньше. 043 Немцы шли по дороге и 044 пока не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на бугре ни одной живой души не было видно.
Когда последний танк выполз из низины, я насчитал их всего шесть. Немецкая колона 045 ползла к Пушкарям, так называлась деревня стоящая где-то на дороге сзади за нами. Немцы должны были пробить, дорогу на Оленино и соединиться со своей Ржевской группировкой.

Танки шли по дороге друг за другом одной колонной. Впереди, прикрывая своей громадиной, двигался тяжёлый немецкий танк. Длинный ствол его пушки то резко опускался, то поднимался над дорогой. Тоненький ствол нашей сорокапятки имел жалкий и убогий вид.
Танк повёл из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться.
-11- 046 А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Это нам, как слону дробиной в задницу.
Но вот танк пересёк наш первый пристрелочный огневой рубеж, который 047 сейчас был под прицелом наших пулемётов. К рубежу приближалась пехота.
— Всем приготовиться! — крикнул я, оторвавшись от стереотрубы.
Артиллерист быстро завращал ручкой наводки и крикнул мне:
— Буду бить по гусенице! В лоб его не возьмёшь!
— Маленько подожди! Я крикну, когда бить! Ты всё время гусеницу лови!
Командир взвода припал к орудию, а я следил за танком, не отрываясь от трубы.
— Из орудия по танку… — на распев закричал я, — Огонь!
Пушка вздрогнула, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли. Лейтенант метнулся от пушки 048 через дорогу к подножью нашего бугра и в два прыжка оказался 049 около своих солдат.
— Ну что попал? — крикнул он мне снизу.
Я смотрел в стереотрубу. Может и попал. Я точно не видел. Гусеница на танке была цела. Танк продолжал ещё ползти.
— Гусеница не сползла! — крикнул я лейтенанту.
После нашего выстрела танк прошёл несколько метров и остановился, повел медленно стволом. Вот он довёл ствол до створа сорокапятки, замер на мгновение, рявкнул глухим раскатистым басом. Как бык рыкнул на плюгавую дворняжку. Сорокапятку подбросило вверх и в облаке взрыва ствол, щит, лафет с колёсами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами.
— Видел лейтенант?
— Видел! — ответил я и привалился к наглазникам стереотрубы.
Я знал, что артиллерист без моего разрешения никуда не уйдёт. Он подполз на четвереньках ко мне и лежал чуть ниже 050. А его солдаты смотрели вверх, ожидая моего разрешения. Политрук Соков насупившись смотрел на них из-под бровей.
Уничтожив нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Но амбразура была пуста, и они это не видели. 051 Пушек у нас больше не было.
Я подал команду пулемётчикам и припал к окулярам трубы. Четыре пулемёта захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали всё и траву, и кусты, и людей 052. В трубу были видны всплески пыли на дороге.
Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. -12- На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за остовы танков.
Артиллерист лейтенант подполз ещё ближе ко мне.
— Пушка разбита! Отпусти нас, как договорились!
Я оторвался от трубы, посмотрел на него, увидел на его лице нетерпение и страх. Он верно подумал, что я заставлю его отбиваться от немцев из винтовок.
— Ты же сам сказал! — протянул он жалобно и 053 пискливо.
— Хочешь взглянуть? Сколько немцев лежат на дороге? Посмотри, это нужно для дела! Лейтенант приник к трубе и отползая немного вниз сказал:
— Да! Вот это дело!
— Ну ладно иди! Забирай своих солдат! Пойдёшь через болото.
— Майору скажешь, что танки подошли к высоте. Пуша разбита. Пулемётчики режут немецкую пехоту. Я буду здесь стоять, пока танки не подойдут к высоте.
— Политрук, — крикнул я Сокову, — Отпусти их!
Лейтенант артиллерист в один миг скатился к своим солдатам, те вскочили на ноги, засуетились на месте, вошли в воду и исчезли в кустах. Пулемётчики с сожалением и завистью смотрели в болото. Теперь политрук Петр Иванович пополз ко мне на бугор. Он поправил каску, утёр ладонью вспотевшее лицо и тихо спросил:
— Ну, а мы чего будем делать? Одними пулемётами танки 054 держать! Может, и мы махнём на ту сторону? Свидетелей нет!
— Не спеши Петя! Торопиться нам теперь некуда! Немецкие танки стоят. Уйти с высоты мы в любую минуту успеем.
— Я отпустил лейтенанта. Ты правильно сказал. Я избавился от него. Надеюсь, ты меня понял?
— Сползай вниз и видом не показывай, что ты чего-то боишься.
Я припал к окулярам трубы. Пулемёты продолжали бить короткими очередями.
Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим. Ничто не мелькнет на нём, потому что мы лежим за обратным скатом. Стрелять из пушек по пустому бугру бессмысленно. Танки вперёд не пойдут. Они подавят на дороге убитых и раненых. Им нужно убрать с дороги убитых и раненых, а этого сделать до ночи мы им не дадим. Но если они тронуться, то рота спокойно успеет всё погрузить на плоты и спуститься в болото. На болоте кругом деревья, белые берёзы и зелёные кусты. Людей и плотов в двадцати метрах не будет видно.
— Пулемётами танки держим! — крикнул я, чтобы слышали все солдаты.
— Мы за обратным окатом! Немцев бояться нечего!
-13- — Главное 055 спокойствие! Не дать им подняться с дороги! Славяне!
Последнее слово я 056 выкрикнул.
Солдаты видели, что я со стереотрубой лежу выше всех, и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспряли духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются.
Миномётов у немцев не было. Ковырнуть нас за обратным скатом 057 им было нечем. Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону.
Время идёт. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге. Пехота спряталась за танки. Танки без пехоты вперёд не пойдут. Они бояться бутылок с горючим, которых у нас нет. Они бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка.
Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом 058 пойдут по ногам. Все, кто спрятался за танками, получат порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут.
Пулемётчики стреляли вслепую. Перед ними прицельные колышки. Танков и немцев они не видят. По моей команде они поворачивают лимб.
— Уровень меньше 0-02, 0-03, левее 0-02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!
Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались. Я вспомнил дуэль немецкой пушки и станковых пулемётов, установленных на обратных скатах под Белым. Я отпрянул от трубы и с удовольствием потёр руки. Теперь мы пулемётным огнём держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. И, если хотите, немцы почувствовали в этом нашу 059 силу и для себя ловушку.
Когда было видано, что при виде колоны танков русские не бегут. По какой немецкой науке, немецкая пехота с танками несла на дороге потери. Немцы заметались в пыли, когда по ним из-под брюха ударили пули.
Немецкие танкисты шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли. Пулемёты били с обратного ската.
И что ещё характерно. Я заранее приказал снять с пулемётов стальные щиты, чтобы они не выступали выше стволов. При стрельбе из пулемётов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге. Вот и вся хитрость.
Пулемёты стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулемётов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперёк дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой.
-14- Уничтоженная пушка могла быть приманкой, и немцы видно не решались схода идти на бугор. Из-за бугра в бок танку могло ударить более мощное орудие 060. Получи передний танк выстрел в упор, боковая броня будет навылет пробита. Танк своей громадиной закроет узкий проход. Почему эти русские так уверенно бьют из пулемётов?
Я подал команду пулемётчикам прекратить огонь. Посмотрим, что будут делать немцы? Стрельба прекратилась. Стало совсем тихо. Время как будто остановилось.
Если все мои предположения верны, то дело здесь без авиации не обойдётся. Вечером вряд ли сюда прилетят пикировщики. Они обычно начинают свою работу с утра. Танки пойдут вперёд после бомбёжки. Так всегда было. Именно таким манером они разгромили наших под Белым.
А сейчас немцы ждут ночи, чтобы вынести раненых и убрать с дороги убитых. Убитых они давить гусеницами не будут. На живых это действует нехорошо. У немцев вообще покойники в большом почёте. Они их не бросают. Стараются где можно всех их вынести и похоронить с почётом.
Здесь было действительно выгодное место. С одной стороны бугор и болото, с другой подъём на господствующую высоту. Я знал по опыту прежних дней, что немецкие танки остерегались открытых высот. Они выбирали для хода закрытую складками местность.
День подходил к концу и врядли они сунутся или что-нибудь предпримут.
Вначале, при подходе немцев пулемётчики струхнули. Шутка ли! Колона танков шла по дороге на них. Сколько раз приходилось наблюдать солдатам своих собратьев с поднятыми вверх руками.
Я оторвал голову от стереотрубы, посмотрел назад, хотел взглянуть на пулемётчиков, как там они. Парамошкин лежал у пулемёта и спокойно почёсывал за ухом. Он ждал моей команды. Он вытянул шею, навострил уши, когда увидел, что я смотрю на него.
Здесь всё в порядке! — решил я. А вот справа пулемётный расчёт старшины Фомичева копался с пулемётом. Потные, торопливыми движениями рук они перебирали что-то.
— Ну что ещё там? — крикнул я в их сторону, — Фомичёв! Проверь пулемёт сам! Чего у них там руки трясутся?
Старшина Фомичев быстро подобрался к пулемёту, поставил затвор на место, хлопнул крышкой ствольной коробки и доложил:
— Пулемёт к бою готов, товарищ лейтенант!
Время шло. Немцы стояли. Солдаты осмелели, воспряли духом. Послышались всякие шуточки, появились и неприличные слова.
-15- Солдаты видели, что я лежу на бугре, спокойно и зло покрикиваю и не собираюсь убирать трубу и пятится задом. А это значит, что всё идёт как надо.
Танки стояли. Немцы не высовывались. Пулемёты молчали. Но стоило где-нибудь мелькнуть или шевельнуться немецкой пехоте, я подавал команду, и все четыре пулемёта сразу оживали.
Повеселел народ. Стал смелее смотреть. Политрук Соков, молчавший всё время, подал свой голос.
Я позвал старшину Фомичева и велел ему наблюдать в стереотрубу.
— Держи их за танками? Будут высовываться, бей короткими очередями!
— Патронами на сори!
— Ложись старшина! А я пойду вниз перекурю, пожалуй!
Спустившись вниз, к подножью бугра, я подсел к политруку и закурил 061.
— Ну что Петя? А ты сразу хотел нырять в болото!
— Помнишь немецкую пушку? То была наша первая проба. А теперь вторая.
— Но не думай, что немцы дураки. Что они свиста пуль испугались. Они ждут авиацию. Немцы воюют по правилам. У них всё делается по науке и наверняка. Они на авось, как мы, не воюют.
— Так вот дорогой Петя, утром вставай пораньше, пока над болотом будет туман. Будь на ногах. Нас с утра ожидает хорошая бомбёжка.
Политрук невольно оглянулся, посмотрел на край болота, где на мокрой глине отпечатался его след сапога. Там в воде, около берега стояли наши плоты.
— Да-да! Ты меня правильно понял! Но только учти! При появлении пикировщиков драпать нельзя. Зайдём в болото и затаимся. Пусть бомбят пустое место. А когда самолёты отбомбятся и пойдут обратно, мы ещё посмотрим в какую сторону нам идти. Мы можем вернуться и опять занять свои позиции. Если, конечно, танки раньше нас не тронуться с места.
— Как тебе нравиться такой план политрук?
Политрук после всего сказанного сгорбился, поднял кверху плечи, и ничего не ответил.
— И вот тебе моё поручение! Обойдёшь всех и поставишь им боевую задачу на завтра. Растолкуй им подробно. Со всех, кто останется в живых, лично сам спрошу за выполнение боевого приказа. И eщё! У старшины Фомичева есть весьма шустрый парень. Он готов всё бросить и драпануть у всех на глазах.
— Так вот! Я буду занят немцами и пулемётами, а ты приглядывай за ним и за всеми. Предупреди его. Если он спаникует, ты лично приведёшь мой приказ в исполнение. Он один может погубить всю роту.
-16- — У тебя есть спички? А то я завернул и прикурить нечем.
— Нет! Спичек давно не давали.
— Эй! Парамошкин тащи сюда свою адскую машину-громыхало. Добудь нам с политруком огонька. А то прикурить нечем!
Пулемётчик, рядовой солдат Парамошкин, удостоенный приглашения в компанию командира, улыбаясь спустился с бугра, засунул руку в карман, достал из кармана кусок кремня, обрубок напильника и завернутый в тряпицу фитиль.
Парамошкин громыхнул напильником по камню, посыпались искры, фитиль задымил, завонял и засветился красным тлеющим 062 огнём. Парамошкин 063 подул на него. Мы прикурили.
Солдат, понимая что без него не обойдёшься даже в таком плёвом деле, как добыча огня, аккуратно завернул свою адскую машину в тряпицу и с достоинством отправил её обратно в карман. Политрук поправил каску. Я прилёг и с удовольствием закрыл глаза. Да, вот как бывает!
В штаб армии наверно доложили, что люди соседнего полка держут дорогу. А здесь стоит гвардейская рота и наводит на немцев сомнение и страх.
Гвардейцы дивизии. Три полка солдат. Топают сейчас по пыльной дороге из Белого на Смоленск. Пленные! А чем они виноваты?
[Это] дело рук Березина 064, Ковалёва и подобных им в том, что дивизия попала в такое положение. Командиры полков, батальонов сразу разбежались кто куда, побросали роты, солдаты попали в плен.

— Ну, как там немцы? Старшина! — сказал я, подымаясь с земли.
Я забылся казалось на минуту, а пролетел целый час.
— Раненных таскают! Загородились лёгким танком.
— А чего не стреляешь?
— Патроны берегу! Сами сказали. Да и стволы нужно остудить.
— Ладно студи! Только смотри за немцами в оба!
Из взвода, который стоял сзади нас, прибежал связной солдат.
— Младший лейтенант спрашивает, что нам делать.
— Передай младшему лейтенанту пусть явиться ко мне.
— Давай быстро, бегом назад!
Я ничего не сказал солдату на счёт танков и пехоты противника. Пусть командир взвода сам придёт и посмотрит. Солдат убежал.
Через некоторое время явился младший лейтенант. Я велел ему подняться к гребню и посмотреть в стереотрубу. Мл. лейтенант припал к окулярам и увидел танки. Он никак не предполагал увидеть их. Спустившись к подножью бугра, бледный и взволнованный, он уставился на меня. Мне даже показалось, что он смотрит и видит меня в последний раз. У него были широко раскрыты глаза.
— Ты понял, что здесь происходит?
-17- Младший лейтенант молчал.
— Вы будете отходить самостоятельно по дороге вокруг болота, — сказал я. Участок дороги до поворота преодолеете быстро. Потом по кустам. Немцы вас не увидят. Отход начнете, не дожидаясь моей команды. Но окоп свой покинете только тогда, когда увидите, что нас здесь нет, и когда немецкие танки пройдут этот бугор. Пока танки за бугром 065, окопа не покидать! Мы можем вернуться назад. Людей собери в одно место. Пусть не болтаются. Имей в виду, что с рассветом могут появиться пикировщики. Они летают низко. Сверху им всё видно. Они могут появиться в любую минуту. Ночью немецкие танки не пойдут. Утром они будут бомбить наш бугор. Вас они не тронут. Главное, чтоб твои солдаты не бегали.
— Вот собственно и всё!
— Ты на фронте новичок. Но скоро привыкнешь ко всему!
— Всё ясно?
— Ясно!
— А раз ясно! 066 Отваливай назад!
Младший лейтенант поднялся и побежал по дороге. Его сгорбленная, худенькая фигура мелькнула над дорогой последний раз.
День подходил к концу. Вечером пикировщики не летали. Все свои чёрные дела они начинали с рассвета.
Ночь прошла тихо. Немцы периодически светили ракетами. Ракет не жалели. Я раза два поднимался на гребень и смотрел в их сторону. Давал команду дать огоньку. Потом спускался вниз, приваливался к выступу бугра и закрывал глаза. Засыпал мгновенного, спал чутко, просыпался от всякого шороха. Через час, полтора открывал глаза, прислушивался к тишине, поворачивался на бок, окликивал часовых, спрашивал их — Как там?
Рассвет подкрался незаметно. Взошло солнце. И вот со стороны города показались пикировщики. Связь у немцев работала отлично. Танки ждали их. Я велел дать по две короткие очереди из всех пулемётов и грузить их на плоты.
— Всем войти в воду и стоять тихо без толкотни!
— С первым взводом пойдёт политрук!
— Пётр Иваныч забирай взвод, отойдёшь на тридцать метров и будешь ждать меня в кустах.
— Отправляйся!
Политрук зашёл по грудь в воду и стал удаляться. За ним потянулись остальные. Каждый, кто входил в воду втыкал за поясной ремень зелёные ветки. Мы со старшиной в воду вошли последними. -18- Через некоторое время мы догнали 067 передних. Они стояли и ждали нас.
— Всем под кусты! Стоять не шевелиться!
— Чего стучишь зубами? Вода тёплая!
— Если кто шевельнётся, будете плавать, как глушённая рыба кверху брюхом!
У одного солдата затряслась нижняя челюсть, когда он, вытянув шею, взглянул вверх из-под каски. Пикировщики шли у нас над головами.
Казалось, что немецкие лётчики с небольшой высоты рассматривают нас. И теперь тянут время, во всяком случае, так нам казалось.
Я стоял на краю кустов около группы белых берёзок. Отсюда хорошо было видно дорогу, бугор, немецкие танки и пикировщики над головой.
Самолёты шли над болотам параллельно дороге и не меняя курса стали удаляться к нам в тыл. Казалось, что они пошли куда-то дальше, нацелившись на опушку леса, где стоял тот чужой полк.
Но вот они перестроились змейкой. Ведущий заложил крутой поворот. Они шли друг за другом, и сделав крутую дугу, теперь не спеша летели назад вдоль дороги.
— Вовремя мы ушли! — подумал я.
И в этот момент я увидел, как один самолёт отвалился из середины строя, отвернул несколько в сторону, пропустил задние самолёты и качнувшись в воздухе резко пошёл на дорогу вниз. Остальные подтянулись в линию и продолжали лететь по прямой.
Я перевёл взгляд на тот самолёт, он пикировал на дорогу в то место, где стоял наш взвод. Что могло там у младшего лейтенанта случиться? Почему их обнаружили?
Я перевёл взгляд на группу, которая приближалась к бугру. Передний пикировщик вскинулся вверх, перевернулся через крыло и включил сирену. Он целился в гребень бугра.
Один за другим пикировщики срывались к земле, включали сирены и неслись на бугор со страшным рёвом. Взрывы следовали один за другим. Фонтаны земли и пыли поднимались вверх. Рыжее облако росло, нависло над бугром, оно окутало землю, земля гудела и дрожала. Страшный грохот и вой сирен стоял над болотом. Там, где когда-то стояли наши пулемёты, бушевало пламя взрывов и летела земля. Человек не мог бы выдержать такого грохота, если бы сидел под землёй.
Сбросив бомбы, и прострочив бугор из пулемётов, самолёты построились, набрали среднюю высоту и пошли в сторону города. Танки и пехота стояли на месте. Они видно были уверены, что от нас полетели клочья и хотели подождать, когда рассеется густая желтая пыль. Я это сразу 068 смекнул.
— Пулемётчики за мной! Занять высоту! — крикнул я и виляя боками направился к берегу.
Солдаты поняли, что медлить нельзя. Никто не хочет бросаться вперёд других, лезть под снаряды и пули 069, — поджилки трясутся. -19- Но, видя что я был впереди и шёл как ошалелый, а за мной старшина с пулемётом на плоту, пулемётчики заторопились тоже.
Если солдат не успеет вступить вовремя на берег, то жди грозы. Лейтенант ни за что не простит. Это они знали твёрдо. Малейшее промедление может обернуться напрасными потерями, может поставить всю роту под удар. А раз лейтенант пошёл, он знает, что делает. За ним поспевай и смотри. 070
Высота ещё дымилась взбитой рыжей пылью и вонью немецкой взрывчатки, а 071 солдаты снимали с плота первый пулемёт. 072 Вот они выбрались к подножью высоты. В горле першило и скребло. Нечем было дышать.
— Пулемёты к бою! — услышали они знакомый голос.
— Прицел постоянный! Огонь! — без передыха, кричал лейтенант.
Первый пулемёт уже бил короткими очередями. Остальные подобрались к гребню по обратному скату. От колышков и пулемётных площадок ничего не осталось. Они примерно на глаз выставили пулемёты и открыли огонь.
Сейчас нужна была не точность, а быстрота действий. Нужно было захватить огнём пулемётов пространство, прижать немецкую пехоту и показать немцам, что после такой бомбёжки мы сидим живые здесь.
Пусть думают, что у нас здесь подземные капониры. Им в голову не придёт, что мы во время бомбёжки стояли в воде.
Немцы не ожидали встретить снова пулемётный огонь. Бугор был буквально изрыт и перепахан бомбами.
Пока самолёты бомбили, танкисты открыли люки, пехота вышла из-за танков, и смотрели на бугор. И вот теперь, когда всё перемешано с землёй, когда на бугре не осталось живого места, пулемёты опять ударили по пехоте. Немецкая пехота мгновенно убралась за танки. 073 Но на дороге остались убитые.
В это время из тыльного взвода прибежал солдат. Он тяжело дышал, встал оторопело, ошалело смотрел на меня широко раскрытыми глазами.
— Ты что? — спросил я, мельком взглянув на него.
— Я товарищ лейтенант от туда.., — и солдат, торопясь, стал рассказывать, что с ними случилось.
— Младший лейтенант и все люди погибли! В пулемётную ячейку попала бомба.
Только сейчас я вспомнил, как при заходе самолётов на дорогу от цепочки пикировщиков 074 оторвался один самолёт 075.
— Как они вас обнаружили?
— Я товарищ лейтенант был в кустах. У меня живот перехватило. А ребята лежали на траве возле дороги. Грелись на солнце.
— Ну и что?
— Все думали, что самолёты пошли дальше. А когда они повернули обратно -20- 076, все вскочили и бросились в окоп. 077 Я сидел в кустах, так и остался там. Я побоялся бежать, вот и остался жив.
— Так! Так! — сказал я, обдумывая то, что случилось.
Я припал к стереотрубе и посмотрел в сторону немцев. Танки стояли на месте, немецких солдат не было видно.
Политрук и часть свободных солдат стояли в воде.
— Лишних людей нужно убрать от сюда, — подумал я и махнул им рукой.
— Отойдете в кусты на прежнее место! Ждите нас там и не высовываться!
— Немцы уже ведут переговоры по рации, вызывают снова авиацию, — подумал я.
Я больше не потирал руки от удовольствия. Я чувствовал, что игра подходит к концу. От усталости и 078 напряжения силы были на пределе.
Теперь я спрашивал себя, зачем я вернулся на высоту. Что толкнуло меня кинуться снова сюда. Возможно первая удача, желание удивить немцев. А может это бессмысленный поступок? Сейчас я могу поставить под удар всех своих людей. Пётр Иваныч никогда бы не пошёл на это.
— Старшина! Передаю тебе трубу! Держи немцев огоньком! Я сбегаю во взвод младшего лейтенанта. Может, там остались раненые?
— Бежим, — крикнул я солдату.
Я бежал по дороге и думал. Солдат с перепугу доложил, что все убиты. А там лежат тяжело раненые. Мы можем бросить их.
Когда мы подбежали к пулемётному окопу, я увидел развороченные края глубокой бесформенной воронки. На кустах и деревьях около дороги висели кровавые обрывки солдатской одежда, куски мяса валялись в пыли. Около поваленной берёзы стоял кирзовый сапог наполнений кровавым месивом, поверх него торчала белая кость. Вот собственно всё, что осталось от пулемётного расчета и младшего лейтенанта 079 Жени Пискуна. Все они погибли от взрыва бомбы в одно короткое мгновение.
— Выходит, что они побежали? — спросил я стоявшего рядом солдата.
— Побежали! Товарищ лейтенант. Я видел, как они прыгнули в окоп, и в это время ударила бомба. Меня тоже тряхнуло. Уши до сих пор болят.
Солдат говорил и вздрагивал всем телом, словно на него с высоты падали бомбы.
Я взглянул ещё раз на кусты. На них болтались обрывки кишок, с них ещё капала алая кровь на землю.
Когда мы вернулись назад, все смотрели на нас, как будто мы вернулись из ада, видно у нас был впечатляющий вид.
— Ну что там? Товарищ лейтенант.
— Потом! Сейчас не до этого!
Я решил на бугре оставить один пулемёт и все остальные отправить -21- к Петру Иванычу 080 в болото.
— Я, старшина Фомичёв, расчёт Парамошкина с пулемётом останутся здесь! Все остальные следуют в болото к политруку и там нас дожидаются! Идти по кустам, на открытые места не выходить. Дойдёте до места, передайте Сокову, чтобы все шли на тот берег! Нас будете ждать на том берегу!
— Чем меньше нас здесь останется, тем легче нам будет с одним пулемётом отсюда уйти, — решил я.
Пулемёты разобрали, проворно поставили на узкие остроносые плоты, последние солдаты спустились в воду и вскоре скрылись в кустах. На воде осталась только рябь от их движения.
Мы лежали под бугром, постреливая из пулемёта и посматривая на горизонт. Вскоре я уловил отдалённый гул самолётов. Со стороны города из-за леса показались силуэты немецких пикировщиков. Они как будто шли мимо болота по той стороне.
Если наши дураки тоже легли сушить портянки, их как раз пикировщики и накроют.
Я смотрел и не сводил глаз с самолётов.
— Самолёты на подходе, — крикнул я, чтоб все были наготове.
— На прощание, по немцам, полсотню патрон, беглым ... Огонь!
Пулемёт полоснул длинную очередь. Пулемётчики смотрели на меня.
— Давай! — крикнул я и мы скатились к подножью бугра, встали в рост и спустились в воду.
В этот раз я вместе с солдатами стоял под кустами. Мы подождали пока самолёты пошли на заход, сбросили бомбы на бугор, завывая сиренами.
Картина бомбёжки повторилась. Кверху летели куски земли. Они падали в воду, брызгая в стороны. Пикировщики цепочкой бросились вниз, и над высотой стало подниматься облако рыжей пыли и дыма.
Бомбёжка ещё не кончилась, а танки тронулись вперёд. Последние пикировщики, остервенело, всаживали свои бомбы, а к нашему бугру уже подползал передний танк.
— Ну вот и всё! — сказал я вслух.
Услышав «Ну вот» все с облегчением вздохнули. Солдаты засуетились. Кое-кто уже шагнул из-под кустов, чтобы идти.
— Куда! Вы что забыли? Самолёты висят над головой, а они прутся, не разбирая дороги!
— Стоять и не шевелиться! Пока они не уйдут!
Пикировщики построились после бомбёжки и легли на обратный курс. Я подал команду, и мы осторожно не выходя из кустов пошли загребая руками воду к противоположному берегу.
Выйдя из воды на твердую землю, солдаты грязные и мокрые побрели на опушку леса. Здесь под деревьями лежала и ждала нас вся остальная рота.
-22- С солдат текло. Но все повалились на землю, сил больше не было. Они были измотаны пережитым за всё это время.
Я на лицах солдат видел не только усталость, а совсем иное, своё. Они за это время пережили страх и панику, выстояли и не дрогнули. Они не ослабли, а наоборот, окрепли духом и силой. С этими солдатами можно теперь в любой ад спускаться.
081 За месяц с лишним много пережито и сделано. Главное, теперь у меня была уверенность, что они в любых условиях не побегут. Пойди на них в атаку пехота, они с ней разделаются и без меня. Их можно ставить в любое место одних.

При выходе на опушку леса 04, я предполагал, что здесь занимает оборону тот самый майор. Оглядевшись кругом, я понял, что в лесу пусто и совершенно безлюдно. В лесу было сыро и темно.
Я приказал всем снять сапоги, слить воду и выжать портянки.
— Петр Иваныч пошевели людей! А то они совсем разомлели. Сейчас ещё закроют глаза и уснут.
— Даю десять минут на всю дребедень! Через десять минут быть всем готовым! Приладить сбрую, проверить оружие!
Подозвав старшину, я велел ему послать двух солдат вдоль опушки леса.
— Пройдут с километр и вернуться назад!
Через некоторое время солдаты вернулись. Они доложили, что на опушке нет никого.
Я сел на пенёк и закурил. Ну что дальше делать, — спросил я сам себя. Ко мне подошли старшина и политрук. Они сели возле и повели разговор, что будем дальше делать и куда двинемся ротой.
— Искать полк, который нас сунул под бугор, нет никакого смысла, — сказал политрук, — В штаб армии нужно идти!
Он никак не хотел вливаться в чужую часть.
— Ведь мы гвардейцы! — добавил он, — Пусть нас направят в гвардейскую часть!
— Ладно, посмотрим! — сказал я, выпуская дым махорки изо рта.
Я знал по опыту, что солдаты второпях часто теряют оружие и снаряжение. И когда мне доложили, что потерян один щит, я велел подвести ко мне виновного.
— Он оступился и выпустил щит, — оправдывался политрук.
— Мы обошли всё кругом, щит в ил затянуло. Мы не нащупали его ногами, — За солдата говорил политрук.
— А чего ты молчал и сразу не сказал? — спросил я его.
— Думал, потом где-нибудь раздобудем.
— Нужно было за шею верёвкой привязать.
— Глубко было. Товарищ лейтенант. Я боялся отстать от роты.
-23- — Ну вот что братцы и ты Петр Иваныч политрук. Щит от пулемёта должен быть на месте! Хотите, идите в болото, хотите из-под земли, а щит мне достаньте. Меня не волнует глубоко там было или мелко. Тебе поручили, ты должен его и нести. Ты можешь выпустить его из рук, когда тебя убьют! А раненый ты или целый, щит подай и выложи мне!
В разговор вмешался политрук.
— В каком месте он утопил его, он и сам не знает. Дай нам время лейтенант. Щит, я обещаю, достанем.
Я посмотрел на политрука, на старшину и солдата. Все они глазами просили меня.
— Хорошо! — сказал я, — Даю вам на это дело три дня! Через три дня доложите, что щит на месте. Все люди как люди, а он, видите побоялся, что отстанет от роты.
Солдат понимал свою вину.
— Иди! — сказал я ему, — Срок передвигать не буду!
Политрук тоже чувствовал свою вину. Эти люди 082 шли вместе с ним. Политрук за них отвечал.
— Стянем где-нибудь у славян! — сказал он вслух.
Я был недоволен. Солдаты понимали, что причиной тут не щит. Я смотрел на высоту и высота беспокоила меня. Что я скажу в штабе армии? Почему мы покинули высоту?
С солдата чего взять. А с командира роты за отход с высоты можно и 083 могут спросить. Политрука, высота совсем не беспокоит. Он знает, что отвечать буду я.
Я поставил стереотрубу и навел её на бугор, где мы сидели. 084 Я смотрел на высоту и молчал. 085
Доказывать, почему мы без потерь оставили высоту, придётся мне 086.
— «Пулемётчики должны были стоять насмерть!» — скажут ему в штабе.
Никого не интересует с пользой или без пользы погибнут солдаты. 087 На то и командир роты, что бы заставить своих солдат стоять насмерть. А если он не обеспечил, — его нужно судить. Всё элементарно просто и ясно!
Я махнул головой солдату, чтоб убрал стереотрубу и подал команду строиться. Солдаты нехотя поднялись и рота пошла вдоль опушки леса. Я взял направление на дорогу, что огибала болото 088. Я думал, что на выходе из леса 089 мы увидим тот самый полк, который нас сунул на бугор.
Пройдя с километра два, я велел поставить мне стереотрубу. -24- Солдаты подумали, что я хочу их снова вести через болото на высоту, но меня в данный момент привлекла другая картина.
Немцы, заняв наш бугор, дальше не пошли. Они стояли и что-то поджидали. Дорога от бугра обходила по краю болото и упиралась в опушку леса. В это время от опушки леса оторвались два наших тяжелых танка KB. Они шли по дороге навстречу немцам. Если бы танки остались на опушке леса, немецкие пикировщики их не увидели, и проход для немецкой колоны был бы закрыт. Послав танки вперёд по открытой местности, наши совершили роковую ошибку. Они не подумали, что наши танки попадут под удар пикировщиков. И действительно, как только танки выползли на открытый участок дороги, в небе появились немецкие самолёты.
В трубу было видно, как медленно и неторопливо подвигались по дороге два наших тяжёлых танка, и как пикировщики скользя на крыло боком рассматривали их 090.
Наши танкисты не видели пикировщиков. Люки на башнях были закрыты. Танки спокойно подвигались вперёд. И вот первый пикировщик кинулся вниз. Он освободился от груза, и его свечой выбросило ввысь. Бомба пошла точно к намеченной цели. Над танком блеснула вспышка, и до нас долетел металлический скрежет и гул. Облако пыли окутало передний танк.
Зa первым самолётом вниз кинулись сразу два пикировщика, а остальные переваливаясь с крыла на крыло кружили на высоте. Из построенной в небе карусели отвернули ещё двое. Они перевернулись через голову и с рёвом бросились вниз.
Ни одного выстрела из зенитки. Ни одного нашего истребителя над дорогой. Немцы летали, ничего не боясь. Они 091 неторопливо и с наглым расчётом рвали всё живое на земле. Два наших танка остались стоять неподвижно.
После такой бомбёжки, удара по дороге можно ехать на бричке, — подумал я. 092 Если бы нас прикрыли с воздуха пикировщики, мы бы не только Белый, мы бы и Смоленск проехали бы на рысях с песней «Шумел камыш...».
Когда я взглянул ещё раз на дорогу, где должны были стоять наши подбитые танки, то кроме груды железных обломков ничего не увидел.
Немецкие танки медленно тронулись от высоты и через некоторое время подошли к опушке леса. Над лесом уже ревела новая партия пикировщиков.
Несколько хлёстких раскатистых выстрелов увидел я со стороны леса. Передний немецкий танк остановился, выплюнул в ту сторону три снаряда подряд, и немцы тронулись снова. Вскоре они подошли к опушке леса и скрылись за ней.
-25- Я велел убрать трубу. Солдат сложил её, отвернул треногу, засунул её в чехол и взвалил на плечо.
Передо мной стоял вопрос, куда вести солдат и где их накормить. Любая воинская часть, куда бы я не обратился, выделить нам продукты откажется 093. Могут дать хлеба.
Мы шли по ничейной территории. Эта полоса земли могла быть занята немцами в любую минуту. Но я не очень боялся этого. У нас четыре станковых пулемёта и нам никакая пехота не страшна.
Впереди за опушкой лежал большой лесной массив. Дорог в лесу пока не было видно. Так, узкие тропинки обходили топкие места. Карты местности у меня не было. Командирам рот в то время 094 карт 095 не выдавали.
В глухом лесу много разных дорог. Выбирай любую из них и иди, успевай поворачивать. Если смотреть на компас, то вначале она вроде в нужном направлению бежит. Потом неожиданно закрутит и пошла совсем в другую сторону.
Нам нужно было держаться строго на север, пересечь Брагинские болота и выйти к реке Лучесе. Где-то в районе деревни Замошье должен был находиться наш штаб армии.
Мы шли долго через лес, проходили болотами и наконец вышли на лесную дорогу, которая шла в нужном направлении.
В середине леса мы неожиданно попали под бомбёжку. 096 Самолёты шли на небольшой высоте и сыпали бомбы как попало. 097
Опять грязные, как черти! — подумал я, посмотрев на своих солдат.
После хорошего грохота человек теряет ориентировку. В лесу где перёд, а где зад не различишь. Мне пришлось собирать своих солдат. Одни кинулись в одну сторону, другие побежали в противоположную.
Я собрал всех на дороге, проверил направление по компасу, и мы тронулись в путь. Пока тащились по лесу, незаметно стемнело. Когда стало совсем темно, рота вышла к какой-то реке 05. Здесь на берегу реки и решили остановиться.
Летняя ночь короткая, как одно мгновение. Не успел закрыть глаза, а кругом уже светло. 098

Было совсем светло, когда я открыл глаза. Кто-то из моих солдат натолкнулся на телефонный провод, который шёл вдоль берега 099. Я поднял роту и повёл вдоль линии связи. Провод был наш.
Над рекой стоял туман, ночью было холодно. Мы шли, одев шинели. На тропе я увидел связистов. Они шли по проводу и посматривали на него. От связистов я узнал, где примерно искать армейское начальство.
-26- Связисты были в курсе событий в отношении разгрома нашей дивизии. Они сказали нам, как короче выйти на большак и где найти командный пункт 22 армии.
Их было трое. Все трое имели награды. У двоих, — медали «За отвагу» и одного медаль «За боевые заслуги». Солдаты пулемётчики стояли и смотрели на награждённых. Пулемётчикам медалей не давали. Им даже не выдали гвардейские значки. Вот, как бывает!

Через некоторое время я вывел своих солдат на дорогу. Мы пошли по ней, посматривая налево и направо, чтобы во время свернуть на Нелидовский большак.
К полудню мы подошли к оврагу, который охраняли автоматчики. Эти тоже были при медалях и орденах. Меня выслушали, но в овраг не пустили, сказали, что доложат о нашем прибытии 100. Я отвёл роту на обочину дороги и солдаты легли под кусты.
Через некоторое время из оврага вышли двое. Один из них капитан, а звание другого я не разобрал. Капитан остался на дороге, а тот другой вернулся в овраг, чтобы доложить о нас.
Капитан был с нашей дивизии. Я спросил его, давно ли они здесь.
— Мы ночью группой в пять человек сумели проскочить через шоссе и уйти в болото. Потом вышли ещё трое. Они вынесли знамя дивизии. Двое суток они проблуждали в этом лесу. Два дня назад они прибыли на командный пункт. Здесь их встретил полковой комиссар Шершин. Он приехал на КП армии за несколько дней до немецкого наступления. А когда он узнал, что штабы и тылы полков и дивизии разбиты и отрезаны, стал здесь собирать бегущих из окружения людей.
Капитан продолжал свой рассказ, — Когда их группа пришла на КП, и те трое вынесли знамя дивизии, Шершин доложил командующему армии, что дивизия спасена.
— «Дивизия будет расформирована!» — ответил тот.
— «Я вижу перед собой неорганизованный сброд людей, солдат и беглых офицеров. Посмотрите на их внешний вид. Они явились сюда без документов и без ремней, некоторые потеряли свои головные уборы. Что вы, полковой комиссар, называете дивизией? Этот сброд паникёров и трусов! Покажите мне одно боеспособное к бою подразделение! Дивизия ваша будет расформирована! Березин и вы пойдёте под суд!».
— Ваша рота пришла вовремя, в самую критическую минуту. Вы понимаете лейтенант? Очень хорошо, что вы сюда подоспели!
— Вы какого полка?
— Мы не из полка. Мы отдельная пулемётная рота, приданная штабу дивизии.
-27- — Мы стояли в стыке на правом фланге дивизии.
— Это хорошо, что вы сюда подоспели!
— Мы от города отходили вместе с соседями. Нас поставили в заслон на дороге Белый – Пушкари. Мы два дня держали дорогу у подножья высоты 201,5. Вот, показал я по карте капитана. Два дня держали танки и пехоту пока не появились немецкие пикировщики.
— Здесь на КП говорили, что немцы стоят у подножья высоты. Но никто не знал, что там происходит. Все думали, что дорогу успели заминировать.
В это время на тропинке из оврага показался пожилой военный.
— Это полковой комиссар Шершин! Вы знаете его?
— Нет! — покачал я головой, — Первый раз вижу!
Хотя это была вторая встреча. Первая произошла 14-го декабря сорок первого. Когда я из-под Марьино – Щербинино мы вышли двое живыми после расстрела зенитками. Помню он пришёл в санвзвод взглянуть на меня. Мы сидели с солдатом у сарая. Когда в дивизию доложили, что всех людей побили, он не поверил и по заданию Березина прикатил в санвзвод. От санвзвода до передовой было по крайней мере не менее пяти, шести километров.

Капитан повернулся и пошёл навстречу Шершину. Они на полпути остановились и о чём-то 101 переговорили. Я тем временем поднял своих солдат, подал команду строиться и ждал подхода начальства.
Внешний вид у моих солдат был неказистый. На одежде после болотной воды и жижи остались тёмные подтёки. Рожи у солдат были не бритые, заросшие щетиной, руки грязные, под ногтями торф и земля, коленки измазаны глиной и землей. К этому моменту одежда несколько подсохла и сморщилась, но на плечах у солдат лежало тяжёлое и грозное оружие — пулемёты, на шеях скатки, на поясных ремнях в чехлах лопаты.
В общем, солдаты мои стояли грязные, уставшие и голодные, но могучим своим видом предстали перед тыловым начальством.
Шершин приблизился. Я подтянул ремень. Двумя большими пальцами, привычным движением руки расправил складки под ремнём на гимнастёрке и шагнув навстречу, доложил.
— Пулемётная рота 17 гвардейской дивизии в составе двух взводов, с четырьмя пулемётами построена!
— Докладывает лей...
— Вижу-вижу! — прервал он мой доклад.
— Вижу какие молодцы!
Шершин подошёл ко мне, развел руки в стороны и обняв поцеловал меня.
— Целую за всех вашего лейтенанта! — обратился он к солдатам.
— Слышал про вас!
— Молодец лейтенант! Вы спасли номер и честь нашей дивизии!
— Солдаты пусть останутся здесь, а ты пойдёшь со мной к командующему!
-28- — Ты ему сам обо всём доложи.
Комиссар повернулся, показал часовым на меня и стал спускаться по тропинке в овраг. Я последовал за ним, охрана меня пропустила.
— Доложи генералу подробно, где стояла ваша рота, как держала танки на дороге — это важно сейчас!
Я остановился у двери большого блиндажа, врытого в крутой берег оврага. У входной двери стояли ещё двое с автоматами.
— Я сейчас, — сказал Шершин и скрылся за дверью.
Я остался стоять и осмотрелся кругом. Телефонные провода пучком уходили в бревенчатую стену. Из-под земли над стеной торчало четыре наката толстых брёвен.
— Мощное сооружение! — пoдумал я, — Стокилограммовая не возьмёт!
Перед блиндажом была ровная небольшая площадка, по другую сторону которой начинался лес. В стороне, под большими елями дымила кухня. Это не походная кухня, как у нас в полках с котлом на колёсах. Это рубленный бревенчатый сарай из еловых нетёсанных брёвен. Сверху крыша в два наката и сверху слой дёрна.
Из кухни шёл запах съестного. Потянешь носом, — душу выворачивает. Я глотнул слюну и, сплюнув, отвернулся. Перед моими глазами стояли часовые. Мордастые, беззвучные физиономии.
Я хотел спросить у них закурить. Махорка в роте вчера кончилась. Но посмотрев на их важные физиомордии, решил не обращаться к ним.
Дверь блиндажа скрипнула и на пороге появилась молодая деваха в военной форме. На груди у неё болталась начищенная до блеска медаль «За боевые заслуги». Она вышла посмотреть на мальчишку лейтенанта, который у высоты 201,5 держал немецкие танки. Она с порога глянула на меня, потом окинула взглядом небо, и как бы прикидывая, не пойдёт ли дождь, перешагнула через порог. На лице её было спокойствие и уверенность. Она пружинистым шагом прошла мимо меня и направилась к кухне.
Дверь в блиндаж снова скрипнула, и на пороге появился полковник артиллерист. Он покрутил головой, взглянул на деваху и уставился на меня.
Затем в дверях показался наш полковой комиссар и пригласил меня войти в блиндаж. Я шёл за ним. Сначала мы прошли по нешироким проходам, где сидели связисты. Потом через две, три двери попали в большую просторную комнату блиндажа. В середине строганный стол из досок, заваленный картами и бумагами. Вокруг стола стояли и сидели офицеры со шпалами [в петлицах]. Большая карта района боевых действий армии лежала в самом низу. Она была изрисована цветными карандашами. Прямые и изогнутые линии, кружки и дуги изображали положение наших войск.
В конце стола в окружении полковников стоял генерал. Меня подтолкнули к нему, и я доложил о своём прибытии с пулемётной ротой.
-29- Генерал посмотрел на меня, нахмурил брови и велел приблизиться ближе.
— Можешь показать по карте, где проходит линия разграничения наших и немецких войск?
— Мне можно подойти к карте? — спросил я.
— Подойди!
Я сделал несколько шагов вперёд и нагнулся над столом, мне нужно было сориентироваться по этой карте и отыскать дорогу Белый – Пушкари. Окинув взглядом карту и увидев изображение Белого, я показал на дорогу, болото и высоту 201,5.
— Здесь рота держала немецкие танки. Здесь вдоль дороги проходит передовая линия немцев.
Я рассказал, как нам удалось пулемётным огнём отбить от танков пехоту, загнать её в самый конец колоны и задержать колону танков на узком участке дороги до второй бомбёжки. Я рассказал так же, как были разбиты с воздуха два наших KB и что мы двое суток не ели.
— Нам нужно где-то продукты получить.
— Накормим! Накормим! — сказал генерал рассматривая на карте дорогу.
— Ты покажи мне своих солдат, лейтенант. Хочу посмотреть на них.
— Охрана не пускает, товарищ генерал! Они там, стоят у дороги.
Генерал повернулся к полковнику и сказал, — Нужно пропустить!
Полковник подошёл к телефону, отдал распоряжение и доложил, что охрана в курсе дела. Я понял, что он звонил в соседнюю комнату, где сидели связисты и дежурный 102 КП.
— Построй своих солдат у блиндажа и доложи мне! — сказал генерал.
Я вышел из блиндажа и пошёл на дорогу. На тропинке меня нагнал тот самый капитан.
— Ну как дела? Как решили на счёт нашей дивизии? Что сказал генерал-лейтенант?
— Велел вести солдат. Хочет сам взглянуть на пулемётчиков.

Я подал команду — Подъём! Пулемётчики тяжело поднялись, взвалили на плечи своё оружие и цепочкой стали спускаться в овраг.
Я построил роту перед блиндажом и доложил генералу. Командующий остался доволен, посмотрев на солдат. Рота стояла в полном снаряжении. Разобранные пулемёты солдаты держали на плечах. У каждого винтовка, скатка, противогаз, саперная лопата, в руках коробки с лентами, запасные банки патрон. Солдаты широкоплечие с обветренными и небритыми лицами. Внешний вид грязноват, но такое наше ремесло, народ не какой-то тыловой комендантской охраны. Посмотришь на них, эти и под танки лягут!
Уходя обратно в блиндаж, генерал обернулся и сказал полковнику, по-видимому начальнику штаба.
— Роту поставить в оборону вокруг КП, лейтенанта назначаю комендантом охраны! Займетесь этим делом полковник!
-30- — Организуешь круговую оборону!
— Начальник штаба с тобой детали обговорит!
— Кормиться будешь на нашей кухне!
Генерал ушёл, разошлись сопровождавшие его полковники. Я отвёл своих солдат под ели и велел собирать пулемёты.
— Снаряжение сложить в одно место, чтобы все знали и не бросать, как попало!
Вскоре пришёл полковник, и я последовал за ним. Мы обошли овраг, наметили, где будут стоять пулемёты. Вскоре я вернулся назад. Меня с нетерпением ждал политрук Соков.
— Нужно продукты получить на роту.
— Продукты не нужны, солдаты и мы будем питаться готовой пищей с генеральской кухни.
Пётр Иваныч на генеральский смотр роты не попал. Они по дороге где-то приметили повозку с разобранным станковым пулемётом. С ним пошёл старшина Фомичев и вызвался обтяпать это дело 103. Они вдвоём отправились добывать утерянный щит.
— Щит достали! — сказал он мне.
— Теперь я Петя комендант штаба армии! Без моего разрешения сюда никто не войдёт и не выйдет. Иди к повару и закажи кормёжку на всех, а я оборудую себе командный пункт и лежанку под этими тремя мощными елями.
Я позвал солдата и велел ему принести пустые ящики и поставить как надо.
— Там за кухней валяется целый ворох из под консерв!
— Здесь будет мой кабинет и лежанка.
Пока политрук толкался на кухне, я со старшиной развёл пулемётные расчёты и поставил им боевую задачу.
— На постах не спать! Соображать надо! Кругом начальство! Службу нести, как следует! Это вам не танки под высотой!
Солдаты поняли, что от них требуется.
— Будьте спокойны товарищ лейтенант! Не подведём! Сами понимаем!
Я вернулся к себе. 104 Я бросил на ящики свою короткую, до колен шинель и прилёг для пробы. Лежать было удобно и сухо. Даже ноги лежали на ящиках и не болтались над землёй. Я не спал третьи сутки, глаза сами закрылись, и я забылся во сне.
Через час меня разбудили. Старшине Фомичеву нужно было решить какой-то вопрос. Лежанкой я был вполне доволен. С трёх сторон она была прикрыта толстыми стволами елей. Ответив старшине, я поднялся на ноги и решил пойти к повару на кухню. Отведаю горячей похлёбки и досыта поем черного хлеба. За себя оставлю дежурить политрука, а сам -31- после еды лягу спать. Надо успеть до ночи, как следует выспаться. Ночью сам буду проверять посты и пулемётные расчёты.
Я видел, как штабные входили под навес на кухню 105. Они после обеда оставались на воздухе, кто подышать, кто покурить, кто просто поболтать о погоде. Курили они папиросы 106. Махорки на армейском складе не было. Солдаты охраны, как я успел заметить, тоже курили папиросы. Вздохнув от мысли, что и я сейчас направлю на кухню свои стопы, я повернулся и глазом прицелился на повара. Но в это время меня нагнал солдат 107. Я пошёл с солдатом в пулемётный расчёт.
В это время к елям прибежал связной из блиндажа. Не найдя меня он наткнулся на Сокова.
— Полковник вызывает! Я искал лейтенанта, а его нет.
— Он в пулемётный расчёт ушёл.
— Тогда идите вы.
Политрук вытер губы и пошёл за солдатом. Когда политрук предстал перед полковником, тот ему сказал. Возьмите с собой человек пять солдат и отправляйтесь в разведку! Нужно срочно выяснить стоят ли соседи на месте. Политрук почуял беду и забеспокоился. Он лихорадочно думал, как ему отбодаться от этого. Он боялся напороться на немцев, а тут кухня, покой и жратва, и он сразу напустил на себя бестолковость.
— Я политработник! Я по карте ходить не умею!
— А я вам карту и не дам! Пойдёте по дороге! Дойдёте до частей соседней армии и вернётесь назад!
— Я на местности не ориентируюсь! В этой деле у нас грамотный лейтенант. Он окончил военное училище. А у меня три месяца курсов политруков. И у Пети затряслась нижняя губа.
Полковник посмотрел на него и добавил, — Ладно идите! Разыщите лейтенанта и срочно пошлите его ко мне!
Ну уж это дело политрук взялся сделать с охотой 108. Политрука первый раз пригласили в штабной блиндаж и он был страшно рад, что так легко и быстро отделался.
— Лейтенант, тебя вызывают! — бежал навстречу мне политрук.
— Зачем?
— Велели срочно найти и передать, чтобы ты явился! Нужно идти в разведку!
— Я по глазам вижу, что ты Петя словчил! Ты это дело спихнул на меня. Небось неграмотным прикинулся.
Политрук насупился и молчал.
— Полковник приказал, чтобы ты явился.
Я покачал головой, вздохнул, посмотрел ему в глаза, как будто первый -32- раз я вижу его. На его круглом лице появилось довольное выражение.
— Ты всегда сидишь за чужой спиной. За моей, за солдатской. Зато ты на кухне первый!
— Но ведь я же не военный!
— Солдаты тоже с гражданки!
— Ты прекрасно знаешь, что я третьи сутки не спал. Тебе давал отдых. Держал, так сказать, в резерве. Совесть у тебя есть?
Политрук понимал и ситуацию, и справедливость. Но страх его был выше моральных взглядов на вещи. И он молчал.
Я посмотрел ещё раз на него, покачал головой, сплюнул и пошёл в штабной блиндаж к полковнику.

Полковник по карте мне показал маршрут движения, рассказал суть задания и велел отправляться. Мы должны были идти в направлении деревни Гривы.
Я сказал ему, что мне нужно поесть.
— Поедите потом! Генерал срочно требует данных разведки.
Я велел солдатам заполнить подсумки патронами, взять винтовки и гранаты 109.
— Пойдём налегке! Скатки не брать! Думаю, что до вечера вернёмся!
Мы долго, не торопясь, шли по лесной дороге, часто останавливались, осматривали прогалки и открытые места. Мы могли в любую минуту напороться на немцев. Реальной обстановки в штабе армии никто точно не знал. Ползти по дороге бессмысленно. Идти в открытую, нарвёшься на пули. Интересна психика человека.
Когда мы покинули бугор, прошли болото и вошли в лес, направляясь к себе в тыл, чтобы найти штаб 22 армии, тогда мы не думали встретить немцев, мы как бы уходили от них. А теперь мы шли тем же лесом, но в другую сторону, теперь мы 110 опасались попасть в засаду.
Неизвестное всегда 111 настораживает.

Пространство между деревьями то расширялось, то сужалось. Дорога то ползла в гору, то сползала вниз. Лес был заболочен и труднопроходим. Главное осознать мозгами, что здесь может случиться. Это и подсказало мне, что немцы в заболоченный лес не пойдут. Лесная дорога, для танков непроходима. Без танков немцы сюда не сунутся. Так что можно идти спокойно и не таращить глаза.
Часа через два мы увидели славян копающих яму у дороги. Две повозки стояли на пригорке.
— Из командиров кто-нибудь есть? — спросил я солдат.
— Вон там старший лейтенант!
У повозок стояли солдаты и один в портупеи. Я поздоровался с ним и спросил:
— Вы не с 29 армии?
— Да! А что?
— Мы ваши соседи!
-33- Мы поговорили с ним о делах на фронте и о немцах.
— Они вас не очень беспокоят? — спросил я.
— Да нет! Сидят тихо!
— Ну ладно, пока! — сказал я и повернул обратно.
Задание я выполнил. 29-ая стояла на месте.
Я шёл ходко. Солдаты едва поспевали за мной. Обратно дошли мы быстрее. Я отпустил солдат и пошёл с докладом в блиндаж. Полковник выслушал и в конце разговора добавил:
— Приходил повар и спрашивал про тебя. Можешь идти! Ты свободен!
Я вышел из блиндажа и пошёл на кухню. Повар, — пожилой солдат сидел на пороге и курил папироску. Он лениво поднялся и велел мне садиться за стол, поставил передо мной миску и спросил:
— Не холодная? Давай подогрею!
— Не надо! — сказал я, отламывая кусок хлеба.
— Подожди! Сначала плесну тебе немного в кружку! И он налил мне грамм стопятьдесят.
— Ты приходи после всех! У нас всегда чего-нибудь найдётся разговеться!
Я мотнул головой в знак согласия. В штабе армии кормили ничего. За месяц тут можно шею наесть и животик. Я вышел из кухни и направился к трём елям. Теперь нужно лечь и выспаться, решил я.
Навстречу шёл политрук Соков.
— Пойдём лейтенант, посмотришь! Взгляни на свою шинель!
— На какую шинель?
— На свою, короткую!
— А что на неё смотреть?
— Придём, увидишь и сразу поймёшь! А ты не хотел идти в разведку!
— Причём здесь шинель и разведка?
— Ты же на ящиках хотел завалиться и спать.
— Ну и что?
— Судьбе видно угодно, чтобы ты ушёл в разведку. Я, можно сказать, спас тебя. Иди, иди! Сейчас увидишь!
Мы подошли к ящикам и трём толстым елям. Ящики были разбросаны и разбиты, а моя короткая шинель была разорвана и пробита осколками. Прямое попадание немецкого снаряда калибром 105 мм.
Я посмотрел на дырявую шинель и вспомнил кровавые куски солдатской одежды висевшие на ветках, там на дороге.
— Ты ушёл. Прошло немного времени. Я сидел со старшиной вон там. И вдруг артналёт. Слышим, на подходе зашипели снаряды. Немцы пустили всего один залп. Разрывы ударили кругом. Пострадала только твоя шинель, солдат и охрану не задело. Не уйди ты в разведку, от тебя бы сейчас остались одни лоскуты. Твоё счастье, что я тебя подсунул. Ты обязательно бы завалился спать.
-34- — Судьба, так судьба! Но ты признайся, что сделал свинство.
— Признаюсь! Жизнь дороже, чем мелочные счёты!
— В наказание политрук ты будешь дежурить сейчас, а я лягу спать, пусть принесут новые ящики. В одно место снаряд не попадает дважды. Если полковник будет спрашивать, скажи, что я не спал.

Жизнь солдат незаметно зашла в спокойное русло. Дни стали похожи один на другой. Провели ротное мероприятие — пoстирали бельё, устроили баню, почистили сапоги, подтянули ремни. Караульная служба без стрельбы и без войны, регулярное кормление до сыта, показалось раем. Так можно было жить!
Между прочим, из немецкого окружения продолжали выходить небольшие группы гвардейцев. Они шли ночами. Днём отсиживались в лесах. Солдат среди них было мало. В основном офицеры. Окруженцев разместили в лесу километрах в трёх от командного пункта. Сюда в овраг их не допускали.
Офицеры и политработники спали прямо на земле. Строить для них землянки было не кому, а на земле они спать были непривычны. Питались они из походной кухне, которую им выделила какая-то часть. Офицеры и солдаты выходящие из окружения проходили собеседования. Они давали объяснения, кто где и откуда бежал. Из сотни вышедших, солдат было с десяток. В основном это были штабные писаря, денщики и связисты. Из стрелковых рот солдат я не видал.
Я иногда ходил в лес, смотрел на пеструю сходку и первобытное кочевье. Офицеры, побросав своих солдат, болтались в лесу, томились в безделии. Им бы опять занять свои места и штатные единицы. А воевать на передовую людей всегда найдут. Десяток маршевых рот и дело в порядке.
Важно офицерский состав сохранить. Уж они теперь постараются! Им бы сейчас подчинённых. Они бы заставили их строить землянки и блиндажи, а то лежишь в лесу, как дезертир, ни должности у тебя, ни твердого положения.
Капитан, тот, что вышел ко мне тогда навстречу с Шершиным, тоже сидел в лесу. Шершин исчез на третий день после моего доклада генералу. Его куда-то увезли.
— А, где Шершин? — спросил капитан.
— Увезли на машине в штаб фронта.
— Что слышно о Березине?
— Березин говорят у немцев.
— Всех беспокоит один вопрос, когда командующий вынесет своё решение? Когда начнут формирование нашей дивизии? Если бы появился Березин, то с этим вопросом не стали бы тянуть.
— Не обольщайте себя капитан! Березин здесь никогда не появиться.
— Это почему?
-35- — Ему не меньше расстрела дадут. Я могу сказать только одно. Я видел сам, как Шершина под охраной впихнули в машину и в тыл увезли. Его могут тоже к стенке поставить.
— А его то за что?
— Вы же знаете, что под удар была поставлена не только наша дивизия, в котёл попала целая армия и кавкорпус.
— Это я знал.
— А чего же спрашивайте?
— Но позвольте! Последнее время дивизией командовал полковник Горбунов 06.
— Да так. Но только вы учтите. Горбунов принял дивизию неделю назад. А Березин обрёк её гораздо раньше, когда первый раз сдали Демидки. Вы же из штаба дивизии и лучше меня знаете подоплёку разгрома дивизии. Я видел собственными глазами, как роты и батальоны солдат поднимали руки и сдавались немцам в плен. Вы же знали, что наша оборона держалась на одних винтовках. Окопы в одну линию, как в гражданскую войну.
— Но, где же тогда Березин?
— Это я вас должен спросить.
Из опроса тех, кто выходит ясно одно, что его с некоторых пор никто не видел. Последний раз его видели в компании начальника медсанбата.
— Ну и что?
— Как что! В одной из групп пришли солдаты и сказали, что они слышали, как начмед сказал своей жене военврачу:
— Давай скорей, нам нужно вовремя успеть перейти к немцам.
А потом их на дороге видели вместе. Его последней раз видели на дороге к Белому.
— Березин вообще был странным человеком. Я был в штабе долгое время и все мы каждый раз удивлялись. Он вел себя не совсем понятно. Он много раз ночью вдруг исчезал из штаба, а утром на следующий день его обнаруживали где-нибудь на передовой в полку. Адъютант и охрана хватятся его, а его и след простыл. Говорят, что он любил исчезать и появляться внезапно. Раньше до Белого у него этого не было. Никто не знал куда он уходил.
Однажды зимой он вылез в окно. Хватятся в штабе и давай по полкам звонить, полки в батальоны. Сначала все удивлялись. Пропал генерал! А потом привыкли. На самом деле странно. Штаб дивизии не знал где их генерал. Потом днём он где-нибудь появится. Хотели овчарку завести, чтобы искать его по следу. Он ведь всё пешком, в одиночку сбегал, без свидетелей. Спрашивать его боялись. Он был крутой и раздражительный старикан. Ходил всегда с клюшкой. Прихрамывал на одну ногу. Генеральскую форму не носил. Одевал полушубок овчинный. И по этой клюшке его узнавали издалека. Говорят, в гражданскую получил ранение в пах. Семьи он не имел и жил отшельником. Говорят, у него где-то сестра живет.
-36- Мы спрашивали Шершина, что думает он о причудах генерала, об его исчезновении. Но Шершин всегда отмалчивался. Опрашивали солдат на передовой. Что, мол, делал тут генерал? Мол такой пожилой, худой с клюшкой?
— Да, да! — отвечали мы.
— А кто он? — спрашивали солдаты. Он в разведку ходил. Сказал нам, чтоб мы не стреляли. Потом к утру приходил назад.
Обнаружат его где в полку, посылают упряжку. Скачет охрана и адъютант. А он встретит их на дороге и размахивая своей палкой кричит:
— Что прозевали? Да и сейчас о нём ходят разные слухи.
— А что говорят о нём на КП?
— В штабе армии о нём не говорят. Я спросил как-то полковника. Он посмотрел странно на меня и ничего не ответил. Командующего я спрашивать не стал. Пришёл солдат и сказал, что видел его вместе с начальником медсанбата. Начмед с женой, а генерал с клюшкой. Из всех кто вышел потом, ни один не видел его. Вот и вся история о Березине. Скоро в лесу появился полковник Добровольский, новый командир дивизии.
Потом появился начальник политотдела Пшеничный. В полки стали прибывать офицеры, сержанты и рядовые. Маршевые роты приходили со стороны Нелидова. Вскоре зафыркали лошади, загрохотали по гатям повозки, появилось оружие, боеприпасы, фураж, продовольствие и обмундирование. Тыловые службы быстро обросли барахлом и брюхом.
Вскоре в дивизии появились связисты, они натянули провода, проложили связь по полкам и батальонам. Артиллеристы получали пушки. В поредевшем лесу среди блиндажей, землянок и рубленных сараев появились санроты. Дивизия пополнялась, готовилась к боям.
Немцы были уверены, что 17-ая гв.сд больше не существует, а она из земли воспряла в полном боевом составе. Она встала под боевое, вынесенное знамя и готова была его целовать.
Соединившись со своей Ржевской группировкой, немцы на всех участках перешли к обороне. Боевые операции прекратились, обстановка на Бельско — Ржевской дороге повсюду стабилизировалась.
К этому времени надобность в усилении охраны штаба 22 армии отпала. Я получил указание снять пулемёты и отправиться в полк.
Вечером я устроил солдатам баню, а утром собрав всех людей, построил, вывел солдат на дорогу и зашагал в сторону леса.
Стрелковые роты были укомплектованы. Все ждали приказа о выходе на новый рубеж.
— Отъелись на армейских харчах и еле идут с обвисшими животами! — этими словами встретили нас солдаты сидевшие в лесу.
— Заткнись! Ты тыловик с уздечкой! От вас тыловой сбруей пахнет!
-37- — Ещё и нос кверху дерёт! Ты на войне хоть раз был?

Вскоре дивизии поставили задачу. Прорвать немецкую оборону и перерезать дорогу Белый — Пушкари. Дорога, которая соединяла город Белый и город Ржев.
Пулемётная рота вместе со стрелками покинула лес и двинулась на новое место сосредоточения.
Местность, по которой пойдут в атаку стрелки, была заболоченной, поросшей кустами и плохо просматривалась. Немецкий передний край был где-то совсем рядом. Он шёл по краю дороги, но из-за густых кустов никто из наступающих его не видел. Определить, где сидят немцы и где их огневые точки, было невозможно. Когда солдат подняли и под крики взводных и ротных послали вперёд, в кустах раздался сплошной треск и грохот. Пучки трассирующих и разрывы снарядов, взвизгивание осколков навалилось сразу на солдат. Впереди и сзади рвались снаряды и мины, многочисленный треск пулемётов обрушился на солдат.
По просёлочной дороге на немцев пошли два наших танка. И как только моторы взревели в кустах, немцы обрушили на них мощный залп артиллерии. Снарядами порвало гусеницы. Танки остановились.
Стрелковые роты проскочившие в кусты залегли и стали окапываться. Для прикрытия и поддержки пехоты вперёд бросили два взвода пулемётчиков. Только теперь стало ясно, что атака сорвалась. Роты неся потери лежали внизу под дорогой. До самого вечера ухали разрывы снарядов и мин, надрываясь, стучали пулемёты.
К вечеру немцы немного успокоились. С передовой побежали и побрели раненые. Я успел оббежать пулемётчиков, побывал во всех расчётах и к ночи вернулся в батальон.
Возвращаясь назад, я присмотрел в лесу на полдороги небольшую землянку. Это были старые окопы, построенные здесь до нас. Бегать каждый день на передний край, отмеряя километры туда и обратно под огнём не очень приятно. Переговорив по телефону со штабом полка, я взял из батальона связного и перебрался на новое место ближе к переднему краю.
До переднего края здесь недалеко. Кругом лес и лохматые кусты, землянка была небольшая. Четверо с трудом помещались в ней. Часовых около землянки я решил не ставить. В тёмном сыром лесу, в этом чертополохе, среди деревьев и кустов найти дыру входа было почти невозможно. Да и кому мы были нужны. Сюда случайно мог завалиться сбившийся с пути солдат. Да и тот, нащупав ногами проход, скорей подумает, что попал 112 ногами в яму. В землянке устроились: Петр Иваныч, телефонист и связной солдат из батальона и я. Слышно было, как ухали немецкие пушки и перекатывались удары разрывов.
-38- Вторую неделю славяне копались в земле. Рыли хода сообщения и насыпали брустверы. Нужно было оборудовать стрелковые ячейки и пулемётные гнёзда. Старая линия обороны, которую до нас занимала пехота, остались позади. Отрыть в полный профиль окопы мы не могли. Местность была топкая. Быстро проступала болотная вода.
Укрытия строили над землёй. 113 Резали дерн, таскали землю, укладывали брёвна и засыпали 114 землёй.
Днём немец немного усиливал огонь. Возможно, замечал работу, а может и с перепугу стрелял.Наши солдаты вели себя спокойно. Чего зря палить. Всё равно в кустах ничего не видно.
В начале постоянный обстрел действовал на нервы. Это сперва. Люди пригибались, передвигались перебежками, прятались в ходах сообщений, бестолково суетились.
А потом. Потом ко всему попривыкли. На взрывы и грохот перестали обращать внимание, смотрели на всё спокойно, ходили не торопясь. Совсем рядом ударит немецкий снаряд, зарычит глухо, уйдя в податливую почву, и опять всё тихо и спокойно кругом.Разрыв снаряда в лесу кажется очень близким. Разорвался как-будто в трёх шагах, а осколков не слышно.
Каждый день солдаты несли потери. Судьба выбирала не всех подряд. Куда летит и чья вот эта визгливая мина? Ты хоть стой, хоть падай или сиди, пригнувшись в окопе, она всё равно найдет тебя, от судьбы не избавишься. Сиди, надейся и жди своего часа.
Прорвать немецкую оборону наскоком не удалось. Стрелковые роты зарылись в землю и лежали без дела.
Как-то к вечеру на небе появились тучи. Быстро стемнело, и пошёл дождь. Трава, деревья и кусты зашуршали под тяжелыми ударами крупных капель дождя. Всё войско сразу промокло.
Ноги не слушались, разъезжались на липкой земле. Внутри одежды везде хлюпала вода. Солдаты сгорбились, подобрали руки, выставив наружу пустые рукава. Намокшие воротники и полы шинелей намокли и набухли. В глаза плескала и отовсюду брызгала вода. 115
Дождь усилился, 116 стучал по набухшим и мокрым шинелям. Монотонный и надоедливый звук дождя повис в воздухе, и пространство пропало. В этом сером мерцании ничего нельзя разобрать. Человек идущий по окопу как-то сразу натыкался на тебя. Он шёл, ни на что не глядя. -39- Кто и зачем его послал в такую погоду? И охота ему таскаться по залитой водой траншее.
Кто он? Свой или чужой? Сидящих в окопах солдат это совсем не волнует. Никому не охота поднимать головы. Каждый, закрыв глаза, отворачивается от дождя и не хочет его видеть.
А дождь шуршит листвой, заливает хода сообщения, растворяет набухшую землю. Подумать только! Уже льёт вторую неделю!
Дождь пронизывал не хитрую солдатскую одежонку, и высасывал из человека последние крохи тепла. Холодная влага подбиралась к озябшему телу, и оно начинало дрожать. По плечам и спине сбегают холодные струи, они ползут вниз по позвоночнику и куда-то в самые штаны.
Не у всех солдат прибывших на фронт имелись плащ-накидки. Их носили только бывалые люди, да те шустрые из вновь прибывших, которые добывали их снимая с убитых. А те кто ждал и верил, как верят в бога, что им по справедливости когда нужно дадут, тот сидел под дождём в одних шинелях. В ротах многие не имели накидок. И теперь, когда пошёл дождь, мокли до костей.
Протяни «язык» командир роты, что люди мокнут под дождём. Подумаешь беда! На то она и пехота непромокаемая.
С убитых стаскивают накидки, изорванные на куски. В них нет таких дыр, которые можно зашить. Стуча и выбивая зубами чечётку, солдаты жались к сырой земле. Весенний, холодный дождичек отбирал больше тепла, чем лютый мороз.
Вода теплоёмкое вещество. Она за пару часов может высосать из человека последнюю калорию. Из верзилы парня, на которого нужно снизу смотреть, такой дождь делает мокрую курицу. Вот тебе и весенний, мелкий дождичек!
Немец в такое ненастье переставал стрелять, и его беспокоила только ночь. Ночью славяне могут тихо и незаметно подползти. Вечером, с наступлением сумерек, задолго до полной темноты, немец как по команде пускал осветительные ракеты. Чмокнет она, как хлопок в ладоши, зашуршит под звук косого дождя. Мутным пятном вспорхнёт она вверх и повиснет, повисит пошипит и растворится в сырой черной мгле.
Что толку в такую погоду пускать ракеты? — скажет кто-нибудь из солдат. Смотришь на неё со стороны, провожаешь глазами, а потом что видишь, кукиш к глазам подноси!
Слышно, как дождь шуршит, как падают крупные капли, ударяясь в лужи мутной воды, как куски глины, отмокая, падают в воду от стенок окоп и ходов сообщений. Видишь, как ползёт размокшая земля. Здесь зачавкали сапоги, там нырнул в темноту телефонист. Жизнь в стрелковых ротах шла своим чередом.
Но вот зашевелились в штабах. Забегали связные в ротах, меня вызвали -40- в полк и я получил приказ снять своих пулемётчиков и перейти на другой участок.

* * *
Главная | Содержание | Глава 16



Сноски

*01 [215 сп 179 сд.]


*02 [Показал мне на карте место на дороге.] Карта (50 kb)


*03 [шоссе, что идёт на Пушкари.] Карта (50 kb)


*04 [Со слов автора, они вышли к лесничеству.] Карта (50 kb)


*05 [Река Льба.] Карта (50 kb)


*06 [Горбунов – Список потерь нач. состава 17 гв.сд с 09.07.41 по 10.11.42 г.] Скан (19 kb)
(Панино) Карта (50 kb)



Зачёркнутый текст
(правка автора)

*001 |к нам в тылы|


*002 |нам прикажут занять оборону и мы окопавшись оседлаем дорогу и займем новый рубеж|


*003 |в лесу|


*004 |подумал я|


*005 |храпя,|


*006 |месте проходила|


*007 |между болотом и крутым подножьем высоты. Слева болото, справа крутой подъём на высоту.|


*008 |уступил и|


*009 |работают|


*010 |оттуда|


*011 |Для плотов нужны были сухие брёвна, взять их больше было негде.|


*012 |прямого|


*013 |и они кое-что делали второпях нерадиво|


*014 |всё кругом|


*015 |вместе|


*016 |к себе|


*017 |повсюду|


*018 |вокруг|


*019 |пространственная перспектива|


*020 |усекли моё|


*021 |как по команде|


*022 |не отрываясь|


*023 |вступив на дорогу|


*024 |двигаются|


*025 |с коробками|


*026 |что-либо|


*027 |тактика не только взаимосвязь, но и взаимозаменяемость. Пулемёт стоит, а расчёт вокруг него ползает. Ни один из них не имеет права отлучиться хоть на один миг. Это в пехоте солдат увидел танк, бросил окопы и драпает, только каска мелькает. У пулемётчиков на этот счёт свои правила.|


*028 |Я не думая собирал свою волю в кулак и уже действовал только покрикивая.|


*029 |натыкали для маскировки|


*030 |лейтенант|


*031 |не стал|


*032 |ответственный|


*033 |Она близкая и надежная. Но и она не всегда спасала солдата.|


*034 |уйдёшь|


*035 |к их рубежу|


*036 |к этому они непривыкши|


*037 |носы и|


*038 |матрос в отсеке подводной лодки|


*039 |и красоте|


*040 |А в животе уже бурлит.|


*041 |заёрзаете|


*042 |Смыться от танков|


*043 |Они|


*044 |на ходу|


*045 |теперь рвалась|


*046 |Он решил с расстояния кого-то пугнуть.|


*047 |мы пристреляли|


*048 |назад|


*049 |по другую сторону дороги|


*050 |меня|


*051 |На просвет окно амбразуры ничем не закрывалось.|


*052 |кругом|


*053 |плаксиво|


*054 |не удержишь|


*055 |сейчас|


*056 |особенно по фронтовому|


*057 |они не могут|


*058 |ударят|


*059 |уверенность|


*060 |более мощного калибра|


*061 |закрутку из махорки|


*062 |цветом|


*063 |его усиленно раздувал|


*064 |, Карамушки|


*065 |не появятся|


*066 |Отправляйся|


*067 |роту|


*068 |усек и тут же сорвался с места|


*069 |прямой наводкой|


*070 |только поспевай. И солдаты, напрягая все силы, бросились догонять.|


*071 |они сняв|


*072 |с плота выбрались|


*073 |Теперь они «варежки» не разевали.|


*074 |отделился|


*075 |и пошёл в пике на дорогу|


*076 |и пошли на нас|


*077 |Немец сверху сразу их засек.|


*078 |забот, от переживаний и напряжения|


*079 |Гринбера|


*080 |заранее|


*081 |Вместе мы всего ничего, а|


*082 |были в его подчинении|


*083 |должно|


*084 |Из-за кустов и деревьев, что росли на болоте, её не всю, но большую часть было видно.|


*085 |Почему, понимал и политрук, и солдаты. Он знал, что его не будут таскать. Его дело сторона, что прикажут.|


*086 |лейтенанту|


*087 |Важно, что он погиб и не оставил позиции.|


*088 |с той стороны и по которой к высоте подвезли сорокапятку|


*089 |на дорогу|


*090 |как бы одним глазом|


*091 |демонстрировали технику пикирования. Как|


*092 |не на танках прячась за них с автоматами. Щас бы нам открытый тарантас, обшитый коврами, на таком, как ездил Карамушко.|


*093 |тут же отказалась бы. Они просто так не могут дать даже хлеба.|


*094 |под Белым|


*095 |вообще|


*096 |Мы попали под наши Илы. Они|


*097 |Возможно, они приняли нас за просочившихся немцев. Мы махали им пилотками, трясли кулаками, что мы мол свои. Но когда бомбы стали рваться совсем рядом, пришлось уткнуться в сырую, болотистую землю.|


*098 |После стольких переживаний и напряжения, ткнулись в темноте под деревья и тут же уснули.|


*099 |шёл куда-то в обе стороны|


*100 |кому надо|


*101 |стали совещаться|


*102 |охраны|


*103 |Парамошкин|


*104 |Солдат поставил пустые ящики вверх дном, получилась лежанка что надо.|


*105 |и выходили оттуда отобедав|


*106 |не махорку, как мы, а доставали из пачек папиросы|


*107 |с жалобой, что он отвернулся и у него стащили хлебную пайку. Он её хотел прибрать на ночь.|


*108 |и немедленно|


*109 |скатки и сапёрные лопаты|


*110 |боялись|


*111 |пугает и давит тебе на мозги|


*112 |и оступился|


*113 |Укладывали бревна за счет насыпного грунта.|


*114 |ещё раз всё|


*115 |Ресницы, ноздри и подбородок начинало щекотать. Вода ручья бежала по лицу за шиворот. Нужно было умудриться и избавиться от щекотливого зуда и мокроты, мешающего думать и видеть.|


*116 |продолжая шуршать в листве и кустах. Дождь|


Copyright ©2005, Н.Шумилин
Все права защищены.
Copyright ©2005, N. Shumilin, All Rights Reserved Worldwide

http://nik-shumilin.narod.ru






























Книга о войне «Ванька ротный», написанная участником Ржевской битвы А.Шумилиным рассказывает о боях РККА под началом Жукова под Ржевом, Белым с германским вермахтом Гитлера, 9-й армией под командованием Моделя.


Используются технологии uCoz